Сердца Пустыни

[Аллорет НКеллен]

Название: Сады их сердец
Автор: Аллорет НКеллен
Бета: ratacate
Пейринг/Персонажи: Фердинанд Антеони/Домини Энфилден, Язид/Амонет, другие
Категория: гет
Жанр: ангст, романс, постканон
Рейтинг: R
Предупреждения: сцена жестокой порки присутствует.
Краткое содержание: Граф Антеони находит бредущую в песках Домини, оставленную её возлюбленным, и привозит её в свой лагерь. Удастся ли ему достучаться до израненного сердца женщины? Удастся ли защитить её от самой себя и тех, кто не остался равнодушен к красоте Домини? Пустыня не прощает ошибок, но она же дарит своим детям жар сердца.

Глава 1. Две потерянные души.

«Палящий ветер часто дует в Садах Аллаха, но тот, кто сумеет впустить этот пламень в своё сердце, никогда более не пожелает уйти» - так говорил ему Джахил ас Сабах, первый друг, первый проводник по этим прекраснейшим из садов.
Маленькая фигурка неподвижно стояла на берегу озера, ветер, сорвав капюшон, развевал коротко обрезанные волосы. Он подошел, окликнув её по-имени.
-Я не могу больше, Фердинанд, оставьте меня.
В голосе Домини была усталая обреченность, пугавшая его больше, чем все её попытки вернуться в монастырь. Он не мог оставить её. Он сам не знал, почему. Где-то в самой глубине билась искорка понимания, но пока у него не доставало сил и храбрости раздуть из неё пламя.
-Пойдемте, скоро стемнеет, - он смотрел на рябь, идущую по озерной глади. –Прошу вас, Домини, идемте в шатер.
Она покачала головой, обхватив руками хрупкие плечи.
-Почему?- тихо спросил он без какой-либо надежды, что она ответит на этот скорее риторический с его стороны вопрос. Она слабо вздрогнула, опустив голову.
-Я не могу и не хочу больше терять, Фердинанд, и не хочу больше любить.
Он встал рядом, не касаясь её, лишь чувствуя едва заметный аромат мыла исходивший от её волос. Эта женщина была как пустыня, обжигающе жаркая и в то же время ледяная, ослепительно яркая, но сейчас тусклая и словно увядающая.

Он помнил, как увидел её, медленно бредущую, утопая по щиколотку в раскаленном песке. Она шла, словно призрак, глядя перед собой невидящими, мертвыми глазами. И не узнала его, когда он спрыгнул с коня, дав отряду приказ возвращаться в лагерь. Он обхватил её за плечи и легонько тряхнул.
-Домини, вы узнаёте меня? Что с вами, Домини?
Она подняла голову и от её мертвого потускневшего взгляда у него задрожали поджилки. В тот миг он понял, что произошло нечто непоправимое. И клял себя потом, что не смог сдержать преступный, сам собой сорвавшийся с губ вопрос:
-Что-то случилось с вашим… - она вздрогнула как от удара кнутом.
-Оставьте меня!- её голос был похож на стон потерянной души.
Он почти физически ощущал исходящие от неё волны боли. Боли, свойственной лишь только тем сердцам, что утратили свет любви. Сам не свой, он попытался расспросить её, но она лишь застонала, а потом умолкла и покорно позволила ему подхватить себя и усадить в седло. Всю дорогу до лагеря он дрожмя дрожал, ощущая холодное, безвольно обмякшее в его объятиях тело. И тяжела была ему мысль, что это та женщина, чье пламя и яростная красота и верность свели его с ума с самой первой встречи.
Он ворвался в лагерь, словно демон, порядком напугав своих людей. По его приказу принесли воды и охлажденных фиников. Он внёс её в шатер, в спешке запнувшись о край ковра и едва не выронив свою драгоценную ношу. Сердце колотилось словно сумасшедшее.
-Домини, всё хорошо, вы в безопасности, у друзей, - он заставил себя говорить спокойно и ровно.
Она словно кукла висела в его руках. Бережно, словно величайшую драгоценность, Антеони уложил её на подушки и прикрыл покрывалом. Придвинув лампу, он заметил, что лицо её порядком обожжено жестоким солнцем, видно, шла она долго, не пытаясь укрыться. Его сердце сжалось от тоски и боли при мысли, что невольным виновником её отчаяния был он сам. Но что же с Борисом? Мертв или… вернулся?
Вбежал перепуганный Саид, низко склонился, поставил на столик вазу с финиками и калебас с чистой водой.
-Возьми Серебряного Ветра и привези мне лучшую из ваших знахарок, - отрывисто велел Антеони, поднимаясь, чтобы взять калебас. –И пошевеливайся!
Парень поклонился и задом вымелся из шатра.
-Домини, - (боже, как она измучена!) –Домини, выпейте воды.
Она чуть отвернула голову, но когда первые капли оросили её посеревшие, покрытые коркой губы, она сделала несколько жадных глотков. Молодой и сильный организм тянулся к жизни даже вопреки желаниям хозяйки.
Антеони осторожно уложил женщину и принялся куском шелка, обмакнутым в воду, отирать её изможденное лицо. Больше всего ему хотелось сейчас вернуться в прошлое, когда движимый яростным желанием расчистить путь для себя к этой невероятной богине, он преступил законы гостеприимства и дружбы. Он пристрелил бы сам себя прежде, чем рассказал бы Домини, кем на самом деле является Борис. Быть может, тогда…
-Зачем вы…- маленькая ручка Домини коснулась его груди. –Вам следовало оставить меня… там, в пустыне…
Она смотрела на него сухими мертвыми глазами. Антеони взял её руку в свои и поднес к губам.
-Отдохните пока, Домини, здесь вы в безопасности и любое ваше желание будет исполненно.
-Дайте мне умереть, - устало прошептала она.

С тех пор прошел месяц. Антеони старался не оставлять свою прекрасную гостью надолго одну. Впрочем, с ним или без него Домини оставалась безучастной ко всему. Пару раз она пыталась уйти из лагеря, но Саид и Али зорко следили за ней. Антеони всеми силами старался отвлечь Домини от её переживаний и душевной боли, но все его попытки были перечеркнуты простыми словами, сказанными у озера:
-Я не могу и не хочу больше терять, Фердинанд, и не хочу больше любить.
Он скрипнул зубами, с такой силой сжав кулаки, что ногти вспороли подушечки ладоней. На миг глубокое, беспросветное отчаяние овладело им. Мелькнула мысль о том, что его подлость не принесла счастья ни ему, ни ей. И, движимый яростью, болью и горящим желанием, он вдруг шагнул к Домини, обняв её и прижав к груди. Женщина вскрикнула, ударив его кулачками в грудь, и, очнувшись от наваждения, Антеони выпустил её. Домини тяжело дышала, глядя на стоявшего перед ней мужчину со странным выражением.
-Простите меня, Домини!- простонал он, отступив, дабы избежать искушения. – Прошу вас, идите в шатер. Умоляю вас!
Видимо, было в его голосе что-то, что заставило её подчиниться. Антеони била крупная дрожь. Всё ещё чувствуя её в своих объятиях, он проводил её взглядом и сделал знак ждавшему у деревьев Али, который тут же с поклоном приблизился к Домини.
Озерцо было отгорожено от лагеря грядой невысоких скал. Антеони сбросил плащ и кабу, оставшись в тонком исподнем, и рыбкой бросился в прохладные воды. Он плыл, изгибаясь по-змеиному, с наслаждением ощущая, как угасает пламя, разожженное близостью любимой женщины. На миг промелькнула мысль - наведаться к Садии, но он почти сразу отбросил её. Нет ни Садии, ни других, никого, и не будет, пока есть Домини.
-Господин, - тихо окликнули его с берега. Антеони поднял голову, протирая лицо ладонями.
-Я проводил госпожу в шатер, - Али замялся, сверля взглядом собственные сапоги. –Господин, пришла Садия. Она хочет видеть тебя.
-Зато я не хочу её видеть, - ответил Антеони, нехотя выходя из воды, руками оглаживая волосы. –Дай ей денег и проводи до границы.
Легка на помине, подумалось ему. Садия была берберийка, столь же яростная и горячая, сколь и сама эта благословенная земля. Он знал, что эта ведьма с ликом, словно изваянным ангелами и совершенным телом имела помимо него ещё нескольких возлюбленных. Его это не особенно волновало до встречи с Домини, а после встречи он и думать забыл о бывшей любовнице. Но Садия умела о себе напомнить.
-Мне не нужны твои деньги, - сказала она холодно, появляясь из-за скалы. Али благоразумно испарился, оставив хозяина наедине с рассерженной женщиной. Садия скользнула вниз, подобрав край своих длинных одежд так, чтобы видны были изящные щиколотки, украшенные браслетами.
-Возвращайся домой, - Антеони подобрал брошенный плащ и завернулся в него.
-Значит, теперь я уже не нужна тебе?- Садия усмехнулась, чуть наклонив голову набок по-птичьи. –Как появилась эта белая верблюдица, так я стала не нужна!
-Уходи, - устало произнес Антеони. –Не вынуждай меня говорить то, что будет тебе неприятно. Мы провели хорошие ночи, но они больше не повторятся.
-Ты не тоскуешь по тем ночам?- Садия с мягкой улыбкой коснулась его руки, скользнув в его объятия. Антеони попытался было оттолкнуть её, но две на удивление сильных руки обвились вокруг его шеи и мягкие пышные губы прильнули к его рту. Садия поцеловала его со всей страстью дочери пустынь, но почти сразу отпрянула, ощутив, каким холодом он встретил этот поцелуй.
Антеони наклонился, подобрав кабу, и пошел к лагерю. Садия проводила его взглядом. Буквально спиной он чувствовал, как её страсть обращается в клокочущую яростную ненависть.

В шатре было душно, сумрачно. Антеони разделся и быстро насухо вытерся какой-то попавшей под руку рубахой. В соседнем шатре спала Домини под присмотром пожилой знахарки. При мысли о том, что она так близко, становилось тревожно и одновременно сладко. Старуха сумела заручиться дружбой Домини, относясь к ней как к дочери, и Антеони невольно завидовал ей и этой душевной близости. Самому ему так и не удалось достучаться до Домини.
Духота могла свести с ума. Именно поэтому, настрого запретив входить к нему, Антеони отшвырнул мокрое тряпье и как был, нагой, вытянулся на постели. Почти сразу навалились сотни мыслей, страхов, воспоминаний. То, как было бы, не поставь он всё на карту. Сколько продержался бы брак Бориса и Домини, не выдай он тайну бывшего монаха? Насколько дольше? Год? Два? И что было бы потом?
Эти мысли не давали ему покоя, жаля, словно рой разъяренных ос. Он метался, не находя себе места от тоски и гнева на себя самого. Но вместе с тем было и внутреннее чувство правильности- не тогда так позже он всё же бросил бы её. И неизвестно, что было бы хуже.
Глава 2: Месть Садии.

Ещё только светало, когда Антеони пробудился от тяжкого, наполненного образами и тоскливой безнадежностью сна. Покрывала липли к влажному от пота телу, вызывая отвратительное ощущение замурованности. Поднявшись, Антеони натянул подштанники, завернулся в плащ и побрел к озеру. Голова была отвратительно-тяжелой, словно он беспробудно пил долгое время.
Медленно светлело небо, на горизонте пески окрасились золотом. Антеони остановился у шатра Домини, вслушиваясь в нависшую, какую-то напряженную тишину. Где-то поблизости всхрапнула лошадь, пронесшийся ветер пошевелил листья пальм. Наваждение спало. Антеони быстро пересек лагерь и, сбросив плащ, с наслаждением бросился в прозрачные воды озера. Нырнул, плывя почти у самого дна, всматриваясь в камешки и обломки. Что-то тускло сверкнуло под большом белым камнем, он подплыл ближе, протянув руку, разгреб песок и ухватился за сверкающее. Это была короткая куммья, украшенная по рукояти вмурованными алыми камнями, а поверху отделанная большим бело-желтым.
Всплыв, Антеони выбрался на берег и уселся на песке, внимательно разглядывая находку. Подобные кинжалы были не в редкости у него и его друзей, но этот, похоже, был выкован в очень давние времена, и камни в его рукояти стоили целое состояние. Впрочем, куда больше, чем камни заинтересовало его навершие рукояти, неожиданно подавшееся при попытке осязать резьбу по краю. Антеони осторожно повернул навершие, потянув от рукояти, и оно осталось в его руке, а из рукояти выпал небольшой калебас, выточенный из ароматного дерева алоэ. Удивленный и заинтригованный Антеони подобрал его и тщательно осмотрел со всех сторон. Обычное полированное дерево, закрытое с одной стороны и залитое смолой. Что могло быть в этом крошечном хранилище? Быть может, письмена на кинжале расскажут, что за тайну он хранит?
Из-за скалы послышалось тревожное ржание. Антеони быстро сунул калебас в рукоять, задвинув на место крышку, и подобрав плащ, поспешил в лагерь. Его спешка не была напрасной, со стороны восхода на лагерь мчался большой отряд закутанных в темные одежды берберийцев. По их манере повязывать тюрбаны и некоторым другим признакам Антеони узнал людей из племени хива, славившихся своим разбойным нравом. Он закричал, зовя людей, а вокруг уже взметались фонтанчики песка, поднятые пулями. Лошади у коновязи метались, оглашая воздух пронзительным ржанием. Антеони метнулся к шатру Домини, необходимо было увести её подальше от битвы. Домини и старая Асари уже выскочили навстречу. И европейка, и берберка, обе казались очень спокойными, первая, видимо, в силу усталости и обреченности, вторая- в силу фатализма, свойственного детям этой жаркой земли.
-Бегите к развалинам! - рявкнул Антеони, бросаясь между женщинами и рослым всадником, летевшим прямо на них. Поднырнув под изогнутый клинок, лишь едва оцарапавший плечо, он обхватил врага и стащил его наземь. Они сцепились, яростно борясь за обладание оружием. Держа одной рукой запястье с саблей, Антеони второй выдернул из-за пояса свою находку и по рукоять всадил её в грудь противнику. Вскочил, держа в одной руке куммью, во второй саблю поверженного врага. Бросил взгляд через плечо. Женщины бежали к развалинам крепостцы, стоявшей на окраине оазиса.
-Господин, берегись!- завопил Али откуда-то сбоку.
Антеони едва успел увернуться от летевшего на него громилы на могучем черном жеребце, откатившись в сторону от следовавшего по пятам за первым всадника. Оба устремились следом за женщинами, он успел услышать, как один из них крикнул другому: «Вон та белая фарджи!»
Антеони захлестнула леденящая душу ярость. Сам не свой, он рванулся за всадниками, желая лишь одного- вцепиться в поганую глотку, исторгнувшую отвратительное берберское определение женщины как самки. Наперерез ему кинулся крепкий воин в сбившейся куфе, открывавшей молодое большеглазое лицо. Отразив его первую атаку, Антеони вонзил ему в грудь куммью, перепрыгнул через упавшее тело, продолжив прерванный путь. И тут страшный удар обрушился на его голову, погрузив в непроглядный мрак беспамятства или же смерти.

…Была боль, но горше боли была мысль о том, что он не смог оберечь ту, что царила в его сердце. Он поднял непослушную слабую руку, ощупывая голову, пальцы натолкнулись на повязку.
-Тише, граф, умоляю вас, - Батуш с исцарапанным лицом и полными слез глазами склонился над ним, осторожно удерживая его руки. –Вы сорвете повязки, а мне больше нечем перевязать вас.
-Нечем…- Антеони закашлялся, пытаясь сесть. –Что… Батуш, это ты!
-Я, мой дорогой граф. И увы мне, я оказался слишком трусливым, чтобы вступить в бой за прекрасную госпожу Домини, - по щекам Батуша покатились слезы. –Но зато я успел привести отряд принца Язида, твоего верного друга и союзника.
-Язид!- Антеони дернулся и застонал, повалившись обратно на песок.
-Вижу, ты уже очнулся, брат мой, - резкий отрывистый голос не мог бы принадлежать никому кроме лучшего друга Антеони, принца Язида бен Вариса. –Лежи спокойно. Батуш, принеси воды!
Огромные голубые глаза внимательно смотрели на Антеони с молодого умного лица. Язид бен Варис был единственным сыном старого шейха Вариса от европейской наложницы, и смесь кровей создала совершенно необычный тип красоты. Правда, характер был у него всё же целиком от отца, прямой, резкий и взрывной. И привязавшись к Антеони в бытность того гостем старого шейха, Язид уже долгие годы не изменял этой дружбе.
-Ты можешь сесть?- спросил он, с тревогой глядя на побледневшее лицо графа. –Старый плут вовремя привел меня сюда, эти дети шакалов уже готовились расправиться с тобой и оставшимися людьми. Что случилось?
-Но ты-то что делал здесь, Язид?- Антеони кое-как сел, держась за руку молодого принца. –Ты ведь не охотишься в этих угодьях?
Язид слабо улыбнулся, с преувеличенным вниманием осматривая повязку на голове друга. Антеони ждал, глядя в голубые глаза. Наконец принц не выдержал и отвел взор.
-Молва донесла слухи о красоте и прелести живущей у тебя белой женщины, - наконец признался он. –Мне стало любопытно взглянуть на ту, что сумела околдовать тебя после гибели Амины. Не сердись на меня, брат мой, любопытство ведь не грех, наказуемый Аллахом Всевышним.
Антеони невольно улыбнулся, хотя упоминание о далекой первой любви больно укололо его.
-Конечно не грех, - он положил руку на плечо другу, - помоги мне встать. Голова кружится.
Язид поддержал его, обхватив одной рукой за талию, второй придерживая закинутую на шею руку графа. С дальней стороны лагеря к ним спешил Батуш, стараясь не расплескать калебас с водой.
-Господин! Господин!- послышался крик с противоположной стороны.
Оба мужчины обернулись. От сторожевой башни к ним спешил рослый воин, на руках у него была женщина. Антеони вскрикнул, сделав движение навстречу, но Язид удержал его. Тем временем воин подбежал и стало ясно, что женщина на его руках- старая берберка Асари. Бедняжка была на последнем издыхании, платье и плащ спереди были мокры от крови.
-Господин…- по сморщенному лицу женщины покатились слезы, - её забрали…
Выхватив из рук подоспевшего Батуша калебас с водой, Антеони поднес его к губам старой знахарки. Она с наслаждением сделала несколько глотков, видимо, это придало ей сил.
-Спаси её, господин, - Асари приподнялась в порыве отчаяния, - спаси её! Садия… проклятая… фарджи… Доми… племя… бану Заффар… - голос её становился все тише, слабее, изо рта полилась кровь. -…шейх абу… Нисар…
Последний вздох сорвался с губ женщины и она отдала Богу душу. Антеони осторожно закрыл ей глаза и набросил край её плаща на голову.
-Похороните её под пальмой, - велел он нескольким подошедшим воинам. –И отметьте могилу.

Язид быстро собрал своих людей, трое воинов споро наполняли бурдюки чистой водой из родника, ещё двое обирали финики с одной из пальм, осторожно, стараясь не повредить ветви и листья. Антеони, немного пришедший в себя после удара по голове, но всё ещё испытывающий головокружение и тошноту, сидел у коновязи под присмотром верного Батуша. Мысли его были невеселыми. Племя бану Заффар, большое, объединявшее под своим началом множество более мелких племен, в том числе хива, управлялось одним из самых жестоких и непримиримых воинов, шейхом абу Нисаром. Вряд ли был в Садах Аллаха человек, которого Антеони ненавидел бы сильнее. Ведь именно абу Нисар десять лет тому назад похитил невесту графа, красавицу Амину, единоутробную сестру Язида. Именно он был виновен в том, что не в силах вынести позор, девушка покончила с собой. Теперь абу Нисар забрал у него Домини, его Домини, его драгоценное сокровище. При мысли об этом Антеони казалось, что он в аду и ад пышным цветом цвел в его душе.
-Абу Нисар, - сказал Язид, знаком отослав Батуша и присев рядом. –Это уже личное дело, и моё тоже, брат.
Антеони положил руку на его тонкую кисть.
-Он мой, Язид. Только если я погибну, ты отомстишь за меня.
Принц взглянул на него, видимо, желая возразить, но натолкнулся на такой страшный взгляд, что осекся.
-Силой тут мало что можно сделать, - задумчиво произнес он наконец, -послушай же, брат мой, что я хочу предложить тебе…

План Язида был прост и в то же время это была едва ли не единственная возможность отбить Домини у могущественного абу Нисара. Антеони был глубоко благодарен своему другу за поддержку и желание разделить с ним опасное путешествие. Посему, нимало не раздумывая, он вынул из-за пояса куммью, уже дважды спасшую ему жизнь, и протянул рукоятью вперед принцу.
-Вот, возьми это, брат мой, - сказал он, глядя в расширившиеся от изумления глаза Язида. –Я нашел эту куммью, но более она приличествует принцу крови, нежели простому сыну песков.
Вскрикнув, Язид схватил куммью, жадно рассматривая тончайшую вязь вдоль лезвия.
-Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!- выдохнул он. –Фердинанд, знаешь ли ты, что попало тебе в руки и что ты принес мне в дар, сам того не зная?
Антеони удивленно покачал головой.
-Это куммья легендарного владыки Искандара Двурогого! Взгляни сюда, прочти эти письмена! «Сей клинок сотворен по велению величайшего из царей, сына бога…» …тут немного стерто… «…ксандра».
-В рукоятке у него послание, - вспомнил Антеони, всматриваясь в вязь на лезвии. – Оттяни верхнюю часть с алмазом, и увидишь.
Дрожащими пальцами с величайшей осторожностью Язид отвернул крышку-навершие и на его ладонь выпала крошечная деревянная туба с запечатанным горлышком. У принца перехватило дыхание.
-Постой, - сказал вдруг Антеони, пристально вглядываясь в письмена. –Вот тут взгляни, мои глаза не могут разобрать, слишком мелкие буквы.
Зажав в кулаке драгоценную тубу с посланием из глубины веков, принц взял кинжал и поднес его к лицу, всматриваясь в крошечные буковки у самого перекрестья.
-«Владеющий этой печатью, будет царить…» - медленно прочитал он. –«…если…
Страшный удар вышиб клинок из его руки, и вовремя! Две длинных сверкающих иглы на миг вылетели из перекрестья, и не успей Антеони среагировать- вонзились бы в глаза принцу. Побледневшие мужчины молча переглянулись. Язид разжал кулак, в котором покоилась маленькая туба.
-Знаешь, брат, - слегка дрожащим голосом произнес он, - не хочется мне испытывать Судьбу. Благодарю тебя за драгоценный дар… - он поднял куммью, отодвинув её от лица, рассматривая две крохотные дырочки, замаскированные под точки. –Но не лучше ли избавиться от него?
-Сохрани его, - сказал Антеони, - пусть будет у тебя. Мне сегодня эта куммья дважды жизнь спасла. Мы идем на такое дело, что никто не может сказать, ччто пойдет нам на пользу, а что будет во вред.
-Ты прав, Фердинанд, как всегда, - принц нервно усмехнулся и сунул клинок в драгоценные ножны, и заткнув за голенище мягкого сафьянового сапожка. –Я отдал приказ Хадару он поведет отряд обратно на мои земли и сообщит отцу о том, что я ушел с тобой.
-Это опасный поход, ты как следует обдумал всё?
-Более чем, брат мой. Даже если бы мне предложили все сокровища Ирема Многоколонного вместе с короной царя всей Земли, и тогда я бы не оставил тебя.
Мужчины крепко обнялись, затем вскочили на своих коней и двинулись вслед за солнцем, в ту сторону, куда похитители увезли прекрасную Домини.

Земли бану Заффар находились в сутках пути от оазиса, солнце уже почти село, когда, очутившись на небольшом каменистом плато, обтекаемом песчанными волнами, преследователи решили дать отдых усталым лошадям и себе. Пока принц снимал седельные сумы с провиантом и водой, Антеони разжег небольшой костерок, достаточный для того, чтобы вскипятить воду. Его рана воспалилась, он чувствовал это. Необходимо было промыть и наново перевязать её.
-Дай, я посмотрю, - принц опустился рядом и взялся за наполовину размотанную повязку. Осторожно размотал её до конца и зашипел. Нанесенный неверной рукой чудовищный удар не расколол череп, иначе Антеони был бы мертв, но скользнул, ободрав кусок скальпа и оставив на кости глубокую царапину. Рана выглядела весьма паршиво, по краям воспалилась, отошедший кусок скальпа с волосами слипся и выглядел ужасно. Антеони лихорадило, и Язид выразил опасение, что его друг не сможет продолжать путь. На что Антеони покачал головой.
-Здесь не идет речь о том, что я могу или не могу, - сказал он, наклоняясь, чтобы Язиду было удобнее обработать рану, - речь о том, что я ДОЛЖЕН сделать.

Принц вздохнул. Хорошо изучив характер Антеони, он понимал, что переубедить его друга невозможно. Когда-то именно за эту пылкость и силу духа его полюбила красавица Амина, пятнадцатилетняя сестра Язида. Слава о её красоте озаряла пустыню подобно светлому восходу. Не было девушки прекраснее. При воспоминании о сестре больно сжалось сердце Язида. В памяти снова возникло бледное, подобное обрезку луны личико сестры в пышных шелках черных волос. Она вонзила нож себе в грудь и он мог лишь набросить покрывало на её прекрасное тело, изломанное руками подлого насильника. Он был лишь мальчишкой, а для отца мир с бану Заффар значил больше, чем жизнь одной из многочисленных дочерей. Тогда единственным, кто вместе с ним оплакивал бедняжку Амину, был Фердинанд, её жених, её единственная любовь. С его именем на устах она отдала Аллаху свою чистую душу. Долгие годы он тосковал по ней, но время лечит, и вот уже сердцем его владеет другая. Такова жизнь…
Язид осторожно промыл горячей водой рану на голове, очистив её от волос и корпии, затем разорвал одну из своих чистых рубах и наложил новую повязку. Затем бросил в котелок с остатками воды немного сушеного мяса- требовался бульон, чтобы поддержать силы Антеони. Язид с грустью смотрел на бессильно вытянувшегося на подстилке друга. Он любил этого чужеземца превыше всех, кого знал, даже тех, кто был близок ему по крови. Отца он почитал, с матерью у него были теплые и нежные отношения, он всегда привозил ей красивые безделушки и платки, и так любимые ею засахаренные фрукты. Он по-своему любил и своих сестер, хотя не так сильно, как покойную Амину, которая была его близнецом и с которой, толкаясь, они делили материнскую грудь. Но к Фердинанду Антеони было особое чувство. Так Язид мог бы любить старшего брата, будь у него старший брат. Он бесконечно доверял Фердинанду, и в свое время не раз предупреждал его о коварстве и жестокости Садии. Увы, Антеони не последовал его совету. Но его трудно было винить, среди доступных девиц Садия была царицей.
И вот теперь они снова в пути, и путь этот лежит в недра земель бану Заффар, в самое логово абу Нисара, прозванного Черным Львом Пустыни. И снова бок о бок они десять лет спустя. Язид прикусил губу, пытаясь сдержать нервный смех. Тогда ему было пятнадцать, а Фердинанду двадцать пять лет. Всё, чего они добились, это получили тело бедняжки Амины, за позор и смерть которой абу Нисар отослал её отцу трех белых невольниц. Такова была цена жизни ангела.
Принц задумался о том, что за женщина та, за которой они идут теперь. Белая женщина, это было всё, что он знал о новой возлюбленной Антеони. Он вспомнил слова Асари, знахарки, известной за пределами своего племени. Асари готова была умереть за эту женщину, что в итоге и случилось, а она умела читать в людских душах. Язид вздохнул, стало быть, было, за что сражаться, стало быть, стоит того эта женщина.
Встав, принц обошел их крошечный лагерь, проверил лошадей. Тревога и усталость терзали его, но Антеони уснул после перевязки, едва коснувшись головой подстилки. Принц сел рядом, подкинув пару прутьев гадда в костер, начавший было угасать. Из котелка шел аромат вареного мяса. Зачерпнув немного серебряной ложкой, принц попробовал. Бульон был почти готов.
Интересно, подумал он, как выглядит эта женщина? Белая женщина, за которую погибла Асари и готов был умереть Фердинанд? Язид оборвал себя на этой мысли. Как бы ни выглядела эта женщина, кем бы ни была она, пусть даже самой Лейлой, первой супругой Адама, она не принадлежит ему. Лишь Антеони имеет на неё право.
Налив немного бульона в маленькую серебряную чашку, извлеченную из тороков, Язид разбудил Фердинанда и заставил его выпить всё до капли. Затем попил сам и добавил воды в котелок. Откуда-то из тьмы послышалось тявканье и вой шакалов.

Чуть придремавший было Язид выпрямился, глядя перед собой невидящими глазами. Откуда-то сверху слышался звук работающего мотора, кашляющий, прерывающийся. Принц вскочил, всматриваясь в черное голодное небо, пытаясь рассмотреть силуэт самолета. Затем, повинуясь человеческому состраданию, всегда имевшему место в его сердце, выхватил из кучки горящих ветвей две, и бросился к другой оконечности плато. Медленно сводя руки над головой и разводя в стороны, он подавал знак неведомому летчику, надеясь, что тот заметит огни и поймет их предназначение. Кашляющий рокот все усиливался, видимо, самолет приближался. Он так неожиданно вынырнул из мрака, что Язид едва успел упасть плашмя на землю. Самолет подпрыгнул, ударившись о плато колесами, и нырнул во мрак, откуда послышался надсадный кашель мотора и вскоре всё стихло. Принц кое-как поднялся, перехватив в левую руку и вторую головню, а правой достав из-за пояса кинжал.
-Можете не размахивать своим оружием, - послышался из темноты чуть хрипловатый голос. Затем коротко ругнулись. Язид отступил, помахав в воздухе головнями, чтобы раздуть пламя. Во мраке обрисовалась небольшая фигурка в летном костюме и кожаном шлеме. Язид с изумлением понял, что перед ним женщина.
-Благодарю, что указали мне путь в этой кромешной тьме, - улыбнулась летчица, сняв с головы шлем. Неяркое пламя факелов позолотило волну пышных волос, упавшую на узкие плечи. –Амонет Эдди к вашим услугам.
Она чуть наклонила голову, с улыбкой глядя на принца, который стоял молча, проглотив язык от удивления и странного ощущения легкости внутри.
-Язид, кто там, ты в порядке?- шатающаяся тень приблизилась к ним. Принц едва успел подхватить не устоявшего на ногах Антеони, девушка подоспела с другой стороны.
-Боже, что с ним такое?- её хрипловатый низкий голос прогнал по спине Язида табун мурашек. –Это же граф Антеони, матерь пресвятая!
-Вы знакомы?- Язид сделал движение к костру. Вдвоем они отвели с трудом передвигающего ноги Антеони и уложили на подстилку. Девушка присела рядом, осторожно убрав прилившие к мокрому от испарины лбу волосы раненого.
-Дядя Фердинанд, ты не узнал меня? Это же я, Амонет!
Антеони прищурился, пытаясь рассмотреть её лицо.
-Амонет, - наконец улыбнулся он, - ты так изменилась, дитя, куда делась та малютка со смешными косичками, что дразнила меня с большой орешины? Лишь глаза остались прежними.
Девушка рассмеялась, гладя его по волосам.
-Она выросла, дядя Фердинанд. И удрала из дому при первой же возможности. Но вы, как вы оказались здесь, и что случилось с вами? Вы не представите мне своего друга? А то он так и молчит всё время и смотрит на меня.
Антеони тихо рассмеялся, сжав маленькую руку прекрасной летчицы.
-Всё так же остра на язык. Вот, Язид, друг мой, познакомься, это дочь моего старого друга, Роберта Эдди. В ней течет пополам кровь египетских королей, потомков Птолемея и Клеопатры, и кровь военачальников Англии и Шотландии.
-Судя по тому, что я вижу, - сказал Язид, неотрывно глядя на тоненькую фигурку, - эта госпожа словно порох пополам с перцем. Но раз она- дочь твоего друга, для меня этого достаточно, чтобы сделать её особу неприкосновенной.
Амонет рассмеялась.
-Твой друг весьма учтив, - заметила она, глядя на Язида не без тайного восхищения. –Но думаю, что я сама смогу постоять за себя… если в том воспоследует надобность.
А принц не мог уже оторвать жадного взора от её изящных черт, от пышной гривы медово-золотых волос, от нежного полного рта. Её персиковой коже не нужны были притирания и различные хитрости, коими пользовались все женщины, а глаза, похожие на пару сапфиров, смотрели открыто и доверчиво.
-Вижу, ты тоже очарован Амонет, - улыбнулся Антеони. –Даже будучи ребенком она покоряла сердца, что говорить теперь о юной леди. Амонет, позволь представить тебе моего друга, принца Язида бен Вариса. Это мой близкий друг и названный брат.
-Амонет- странное языческое имя, - сказал Язид, осторожно касаясь кончиками пальцев протянутой руки девушки. Она улыбнулась задорной и какой-то детской улыбкой.
-Мой отец был влюблен в культуру и прошлое Египта. Мои старшие братья носят имена Рамзес и Эхнатон, а сестру зовут Клеопатра. Что до моего имени, то оно мне нравится.
-Вы голодны?- спросил Язид, присаживаясь у костра и помешивая варево в котелке.
-Немного, - кивнула Амонет. -В моем самолете есть запас пищи и воды, но боюсь не слишком целесообразно сейчас идти во тьму. Мы вполне можем забрать всё это завтра.
-Вполне, - кивнул Язид, наливая в чашку бульон с кусочками нарезанного мяса, и передавая девушке. Чуть поколебавшись, она приняла чашку и стала пить, ловко прихватывая кусочки мяса губами и кончиком язычка.
-Но что вы делаете здесь вдвоем и что случилось с тобой, дядя Фердинанд?- спросила она, доев суп и вернув чашку Язиду. Антеони вздохнул.
-Брат, не расскажешь ли ты нашей гостье, что привело нас сюда? Боюсь, у меня зарываются глаза.
-Поспи, - принц сорвал с себя плащ и укрыл Антеони. Затем подкинул пару обломков в костер. Пламя осветило бледное, осунувшееся лицо графа, при виде которого у Язида сжалось сердце.
Некоторое время он сидел молча, как и Амонет. Через пламя они иногда бросали украдкой взгляды друг на друга. Но оба были слишком смущены, оставшись по сути дела наедине. Принц с трудом подбирал слова, эта женщина была слишком необычной, неуместной здесь. Но он ине мог не признать, что даже покойная Амина не могла бы соперничать красотой с этой европейской леди. Впрочем, не совсем европейской, кажется, Антеони сказал что-то насчет того, что её мать- египтянка.
-Вы давно летаете?- спросил он, сам не зная, почему. Меньше всего его сейчас волновали её летные данные. Но она с радостью ухватилась за предложенную нить разговора.
-Нет, не очень. Всего пару месяцев. Я получила лицензию год назад и почти сразу угробила папин самолет. Но мне так хотелось отыскать Проклятый город Ирем!
-Ирем Многоколонный?- с удивлением взглянул на неё Язид. Амонет кивнула.
-Да, это моя мечта с тех пор, как я прочитала о нем в книге старинных легенд. Я бы хотела увидеть это место, пролететь над ним, сделать фото. А потом спуститься и обойти каждый уголок.
-Боюсь, Ирем – всего лишь старинная легенда, - улыбнулся Язид, позабавленный её горячностью и страстью. –Я знаю эти пески, город есть к северу отсюда, от него остался лишь акрополь, да несколько разбитых арок. Люди туда не ходят, боятся призраков и демонов-нетопырей. Но я любил там бывать ещё мальчишкой.
Они болтали обо всем на свете, сам того не замечая, Язид рассказал этой невероятной девушке о цели их путешествия. Нахмурив тонкие брови, она подперла кулачком подбородок.
-Похитить женщину- как это низко!- наконец покачала она головой. –Я слышала историю об одной похищенной женщине, которая сама пожелала своего плена, но по-моему это скорее исключение из правил.
-Что за история?- с любопытством уставился на неё принц. Амонет вздохнула.
-Это история одной дамы по-имени Эрика Энфилден, - сказала она. –Я слышала её от старого отцова друга, который весьма осудил эту даму. А я считаю, что её поступок был прекрасен!
Язид едва смог заставить себя вздохнуть. Руки у него дрожали.
-И что же такого сделала эта дама, что так восхитила вас?- тихо спросил он.
-Она просто поддалась желанию своего сердца, - Амонет сверкнула синими очами, гордо тряхнув головкой, - она оставила человека, которому её по сути дела продали, чтобы устроить политический брак. Она отдала своё сердце другому, тому, кто полюбил её, а не её деньги и связи.
-Который позже взял себе ещё трех жен, - глухо продолжал Язид, оборвав девушку на полуслове, - который хотя и любил свою главную супругу, всё же не стал мстить за рожденное ею дитя, предпочтя мести доковор.
-Вы говорите так, словно знаете леди Энфилден, - удивленно произнесла Амонет.
-Ещё бы мне не знать её, - дрожь в голосе принца выдала его волнение и боль, - ведь эта женщина- моя родная мать.

Светало, когда принц, сраженный доводами прекрасной собеседницы, всё же позволил себе немного прикорнуть. Амонет оказалась сведуща в медицине и травмах, вдобавок у неё нашлись при себе таблетки амидопирина. Две она заставила Антеони выпить ещё ночью, разбудив его, ещё две приберегла на следующий раз. Девушка подкинула оставшиеся прутья в костер и устремила взор в медленно светлеющее небо. Она не могла признаться даже самой себе, какое сильное впечатление на неё произвел принц Язид, так же, как и его слова относительно леди Энфилден.
Отец всегда воспитывал её как сына. И гордился ею, как гордятся сыновьями. Но при всем том как-то ухитрился вырастить из Амонет не парня в юбке, а леди, бесстрашную, гордую и влюбленную в приключения и путешествия. И последними его словами, сказанными в напутствие перед тем, как она сбежала из дома, были строки из отцова любимого стихотворения:

Семь футов под килем, бесстрашный пират
Желаю тебе всем сердцем…

Амонет никогда не думала, что сердце её будет занимать что-то кроме приключений и полетов, новых страх и опасностей. Принц Язид поколебал в ней эту уверенность. Слишком силен был первый шок при виде высокого большеглазого красавца. Слишком сильно забилось её сердце при виде этого взгляда, опалившего её пламенем желания.
Девушка сидела, глядя, как златом окрашиваются пески на востоке. Затем разбудила Антеони и велела ему выпить оставшиеся две таблетки. Рана выглядела уже намного лучше, но на всякий случай Амонет сделала перевязку. Антеони взял её маленькую ручку в свою и поднес к губам.
-Сам Бог послал тебя, дитя моё, - тихо произнес он. – Но наш путь опасен и я бы хотел, чтобы ты вернулась в земли дружественного нам племени бану Хайя.
-Ты сам знаешь, дядя Фердинанд, что это невозможно, - пожала плечами Амонет. –Побудь пока тут, я принесу из самолета остатки воды и еды, и там ещё должны быть таблетки амидопирина и немного карболки в мешочке. Папа настоял, чтобы я возила с собой медикаменты.
-И он был прав, - улыбнулся Антеони. – Я чувствую себя намного лучше, и жар, кажется, спал.
Амонет потрогала его лоб и улыбнулась.
-Всё равно полежите пока. Надо, чтобы принц немного поспал. Он почти всю ночь бодрствовал.
-А как же ты?- Антеони пытливо всмотрелся в чистые глаза девушки.
Амонет пожала плечами и бесшабашно улыбнулась.
-Я очень мало сплю, дядя Фердинанд, пары часов в седле мне вполне хватил, чтобы выспаться.
Она поднялась и пошла к самолету, зарывшемуся колесами в песок в полусотне шагов от плато. Антеони смотрел ей вслед. Её фигурка в летном костюме напомнила ему Домини, какой он впервые увидел её у озера в оазисе Батуша. Сердце заныло от тоски и боли.
Он помнил, как был поражен, когда она обернулась и улыбнулась ему. Сердце оборвалось и ухнуло куда-то, и были лишь мерцающие, словно бериллы, глаза- его погибель. Ради этой женщины, ради этих глаз он пошел на поступок, который не мог простить себе, как бы не убеждал себя в том, что рано или поздно Андровский вернулся бы в монастырь.
-Вот, выпей ещё это, - сказала Амонет, протягивая ему какие-то странного виде зеленоватые таблетки, видимо, спрессованные из трав.
-Что это?- с любопытством спросил Антеони.
-Таблетки из одной особенной травки, что растет на соленых участках пустыни, - сказала девушка, -В Каире их делает один старый аптекарь. Они помогают восстановить силы и устраняют жажду, сберегая воду в теле. Бедуины хорошо знают эту травку и часто пускают пастись своих коней и верблюдов на такие участки.
Антеони послушно проглотил таблетки и запил их остывшим бульоном из котелка. Язид на своем одеяле зашевелился и сел, протирая глаза.
-Доброго утра, ваше высочество, - улыбнулась Амонет, насыпая в вычищенный песком и сполоснутый котелок молотое кофе и наливая пару кружек воды. –Как изволили почивать на вольных ветрах?
Язид бросил на неё странный взгляд, торопливо запахнулся в свои многочисленные драпировки, поднялся и ушел за самолет. Антеони удивленно смотрел ему вслед.
-Держу пари, девочка, что каменное сердце Язида дрогнуло при виде твоей красоты, - тихо заметил он, обращаясь к Амонет. Но она лишь строптиво дернула плечиком.
-Дрогнуло или нет, это не столь важно. Важнее, сумеешь ли ты продолжать путь, дядя Фердинанд, - маленькая ладошка тронула его щеку и лоб. –Вроде жар спал, но через три часа выпьешь ещё две таблетки амидопирина.
Пленительный аромат кофе разнесся над плато, поплыл над вечными песками. Видимо, на него Язид все же притащился обратно. Вид у него был весьма встрепанный и какой-то диковатый. Амонет налила ему кофе в его серебряную чашку, а так же в небольшой серебряный стаканчик, украшенный искустной резьбой. Стаканчик она протянула Антеони, который с удовольствием выпил весь кофе до капли. Остаток- его было едва ли половина стакана- девушка выпила сама.
-Теперь, если желаете, судари мои, можно и в путь, - весело ухмыльнулась она.

Ближайший оазис на пути к землям бану Заффар располагался в четверти дня пути от последней стоянки. Пока Амонет ехала за спиной у Антеони, но ей нужна была лошадь. Язид скептически относился к этой затее до того ровно момента, когда увидел мисс Эдди гарцующую на громадном черном жеребце, которого явно побаивался даже его собственный хозяин. Он обрадовался возможности сбыть строптивое животное и отдал его за пол-цены, присовокупив к коню ещё и старенькое седло с упряжью. Очень довольная своей покупкой, Амонет подвела коня к мужчинам.
-Познакомьтесь, джентльмены, это мистер Шайтан. Он хороший конь, а вот хозяину бывшему я бы своими руками свернула шею, - девушка скрипнула зубами и чуть приподняла седло, демонстрируя следы от ударов кнутом. –Бедняга натерпелся с этим извергом. Ну, так мы едем?
Она ловко взлетела в седло и пустила Шайтана с места в галоп. Язид с раскрытым ртом и круглыми глазами смотрел ей вслед. Антеони усмехнулся.
-Ну что, ты мне не верил, когда я говорил о том, что наши женщины способны укротить даже шайтана. Вот тебе доказательство.
Язид молча вскочил в седло своего Тарака. Антеони кинул на язык данные ему Амонет таблетки и запил водой из фляжки. Проезжая мимо источника, вмурованного в каменную небольшую стену, он наклонился и заполнил фляжку.
И снова почти день пути, уже смеркалось, когда они достигли земель бану Заффар и увидели лежащий в котловине оазис, где располагалась ставка абу Нисара. Язид и Амонет попытались уговорить Антеони повременить, но тот лишь подождал, пока на темнеющем небе зажглись первые звезды, и принялся спускаться вниз.

Он шел, выискивая взглядом разноцветный шатер, в который обычно селили гарем правителя. Было уже порядком сумрачно, возле шатров поменьше у костров сидели люди, мужчины тихо напевали, женщины толкли что-то в больших деревянных ступках и болтали между собой, видимо, обсуждая последние новости. Антеони вслушивался в певучую речь, вызватывая знакомые слова и обороты. Вскоре ему удалось узнать, что пленницу привезли несколько часов назад, но поскольку абу Нисара нет в стане, всем заправляет его старший сын Габих. Он, как потихоньку говорили кумушки у одного из костров, весьма недоволен тем, что белолицая невольница должна отойти к отцу, ибо сам имеет на неё виды.
Антеони плотнее завернулся в простой серый плащ, какие носили обычно бедуины. Укрывшись в небольшой ложбине меж двух крупных валунов, он немного передохнул и попытался унять головокружение, снова настигшее его как нельзя невовремя. Налив немного воды на ладонь, отер лицо, чесавшееся от пыли и песка. И вдруг замер, жадно всматриваясь в небольшую фигурку, которую вели несколько женщин. Лицо полу-закрыто, но золотой локон, выбившийся из-под плата, сверкнул пламенем в свете костра. Домини! Антеони вцепился ногтями в ладони. Он вышел из укрытия, следуя за женщинами на приличном расстоянии, дабы выяснить, в какой шатер поведут пленницу.
Как вдруг со стороны дороги, ведущей в оазис, раздались крики, шум и грохот. Антеони едва не налетел на какого-то тощего бедуина, поспешив к женщинам и Домини. А навстречу уже ехал пышный кортеж абу Нисара во главе с самим повелителем здешних земель.
Антеони замер, обезумев от тревоги и отчаяния. Как вдруг мысль, подобно молнии, озарила его пребывающее в сумерках сознание. Абу Нисар, представительный седобородый старец верхом на белоснежном жеребце, придержал своего скакуна, вперив взор в небольшую фигурку Домини.
-Это и есть та женщина, о которой говорила презренная фарджи?- властно произнес он.
Одна из женщин почтительно поклонилась, подтолкнув Домини к правителю.
-Я желаю видеть её лик, - сказал абу Нисар, - дабы убедиться, что потаскуха не солгала и не подсунула мне под видом белой красавицы старую сморщенную дочь даджаля.
Воины позади него потупили взоры. Антеони пробрался вперед так, что мог видеть теперь изящную фигурку и рядом худую укутанную фигуру бедуинки, которая резким движением сорвала покрывало с лица женщины. Домини! Позабыв обо всем на свете, он оттолкнул стоявших рядом людей и бросился вперед, заслоняя собой вскрикнувшую от удивления женщину.
-Таковы твои дела, абу Нисар?- громко, отчетливо произнес он на мелодичном языке этих дикарей. – Что ты воруешь женщин из чужих гаремов и даже из гарема графа Антеони. Пред всеми, кто есть здесь, заявляю, что эта женщина моя супруга по христианскому обычаю, а по мусульманскому… я беру её в жены при свидетельстве высочайшего владыки этой земли! В том да будет мне свидетелем Всевышний и его ангелы!
Если бы гром грянул у ног абу Нисара, тот не был бы так потрясен. Но закон мусульман был непреложен, Антеони знал, что при всей своей похотливости и жестокости абу Нисар суеверен, и побоится гнева Аллаха. А значит, у Домини было время.
-Схватить этого человека!- велел абу Нисар, злобно глядя на графа, который с улыбкой смотрел ему в лицо. –На моей земле я владыка. И ты дашь развод своей женщине, граф Антеони, иначе…
-Иначе что?- спросил Антеони, усмехаясь. –Убьешь меня? Проклятие умирающего достигает престола Аллаха, да ты и не осмелишься поднять руку на меня. Я не один из твоих жалких пастухов.
В бешеной ярости абу Нисар побагровел так, что казалось, его вот-вот хватит удар.
-Уведите женщину в мой гарем, пока она побудет там, - велел он. – А этого человека, ступившего без приглашения на мою землю, привяжите к двум пальмам и бичуйте до тех пор, пока не даст он развод.
Антеони яростно забился, но его поволокли, осыпая ударами, срывая одежду, и после долгих усилий привязали между двух больших пальм, чьи стволы были обмотаны остатками веревок, а песок вокруг был бурым от крови. Кто-то принес факелы, дабы осветить место наказания, собралась приличная толпа. Антеони скрипнул зубами, молясь лишь о том, чтобы Язид и Амонет не сунулись спасать его, пока не подоспеет помощь.
-Итак, чужеземец, дашь ли ты развод этой бесчестно украденной тобою женщине?- прошипел абу Нисар, сойдя с коня и приблизившись к пленнику. Антеони усмехнулся.
-Ты не получишь её, сын бесчестья.
Худшего оскорбления придумать было нельзя, но Антеони совсем потерял голову. При мысли о том, что этот негодяй сделает с Домини то, что когда-то сотворил с бедняжкой Аминой, у него мутилось сознание и сердце раскалывалось на мириады острых раскаленных обломков.
Отступив, абу Нисар подал знак. Свист кнута, звуки ударов наполнили застывшую над оазисом тишину.


Домини словно очнулась от кошмарного сна, чтобы попасть в ещё более кошмарную реальность. Её пытались увести сопровождающие женщины, но она вырвалась и смогла добежать до площадки, где развернулось жуткое зрелище. Распятый меж двух пальмовых стволов Фердинанд Антеони, его тело, покрывшееся уже кровоточащими рубцами, черное жало кнута, слизывающее клочья кожи. Болезненная дрожь, словно те крики, что не позволил себе издавать пленник, судорогами пронизывали каждую клеточку его существа. Домини вскрикнула, оттолкнув бросившегося наперерез бербера, преодолела расстояние, отделявшее её от пленника, и обняла его обеими руками.
-Домини…- хрипло выдохнул Антеони. –Домини…
-Увести её!- почти взвизгнул абу Нисар. Черная злоба охватила его, не в силах сдержаться, он вскочил и сделал движение в сторону пленника и обнимающей его женщины. В тот момент им владели лишь ненависть и похоть, разожженные страданиями пленника.
-Не бейте его!- отчаянно закричала Домини, цепляясь за Антеони, стараясь прикрыть его от ударов. –Не бейте его, умоляю!
-Молчите, Домини! Во имя Бога, молчите!- застонал граф, тщетно пытаясь разорвать веревки. По рукам из разодранных запястий полилась кровь.
Но берберийкам удалось, наконец, оторвать обезумевшую женщину от него, и плачущую, отчаянно сопротивляющуюся Домини увели в шатер. Повинуясь велению абу Нисара, палач продолжил пытку и вскоре Антеони, потеряв сознание, повис на веревках. Досадливо поморщившись, правитель отдал приказ привести его в себя и продолжить истязание, но его советник, сведущий в пыткам, а так же более способный мыслить здраво, тихо склонился к своему господину, убеждая, что пленник сейчас не ощутит боли и что лучше продолжить с утра пораньше. Этим он, даже не подозревая того, спас жизнь Антеони.

Домини упала на подушки, задыхаясь от рыданий. Словно пелену, много дней окутывавшую её помраченное сознание, сдернули, поставив её перед неприглядной действительностью. Но она не могла уже ничего поделать и попытка её защитить Фердинанда окончилась крахом. Боже, он пришел сюда за ней! Пришел, чтобы спасти её! Память услужливо подсовывала обрывки событий. Вот Фердинанд несет её в шатер на руках, вот омывает лицо чистой водой. Вот прижимает к себе и стук его сердца барабанным боем врывается в её сознание. Его руки сильные, удивительно надежные. Если с Борисом даже в мгновения близости и поглощающей нежности она ощущала тревогу, то в объятиях Антеони её больное сердце на миг ощутило покой. Было в этом большом и сильном мужчине что-то удивительно надежное, теплое. Увы, поглощенная своим чувством к Борису и отчаянием после его бегства обратно в монастырь, она не видела ничего вокруг.
Домини обхватила голову руками и застонала.
-Господи, Боже, если ты есть, как допускаешь такое?- слезы лились по её лицу, смывая остатки косметики. Ей было не до того. В памяти возникла сцена гибели несчастной Асари. И опять из-за неё, из-за её проклятого эгоизма. Домини зарыдала, царапая подушки, на которые её бросили женщины. Снаружи доносились звуки ударов, долетавшие даже сюда. С каждым щелчком кнута сердце Домини обрывалось куда-то вниз, а перед глазами возникала залитая кровью спина.
-Тссс, тише, не кричите, - произнес чей-то тихий голос, и Домини подобралась, всматриваясь в темноту. –Не бойтесь, главное не выдавайте меня.
-Кто вы?- прошептала она, наклоняясь к темной тени, скользнувшей от задней стенки шатра.
-Вы Домини?- прошептал женский голос. Маленькая горячая рука коснулась её лица.
-Да, но кто вы?
-Амонет. Я друг графа Антеони. Он пришел сюда спасти вас и попал в лапы этим варварам, - в голосе девушки слышалась горечь. –Идемте. Я выведу вас.
Домини не мешкала. Кивнув, она поползла следом за темной тенью. Приподнялся край шатра, впуская сумрачный колеблющийся свет горящего в нескольких десятках шагов костра. Крепкие пальцы стиснули ладонь Домини, и ей пришлось прибавить шаг, поспешая за спасительницей.
-Скорее, двигайте же ногами, - со злостью выдохнула девушка, втаскивая её по узкой тропинке между валунов. – Не отставайте. Если они нас схватят, попадем обе к старому крокодилу.
Домини невольно улыбнулась. Горячность малышки притягивала. Интересно, кто она для Антеони? Странное чувство вдруг сжало её сердце. Непривычное, болезненно-сладкое. И, остановившись, Домини удержала карабкающуюся вверх Амонет.
-Кто он вам?- спросила она, пристально глядя на девушку.
-Ревнуете?- прямо спросила та и усмехнулась. –Это хорошо. Значит, не зря он там…
Голос её задрожал от сокрытой боли. Она снова устремилась вверх по тропе и Домини последовала за ней.

запись создана: 16.10.2013 в 21:44

@темы: творчество, фанфикшен, Бэзил Рэтбоун- Мистер Совершенство

Comments

[Аллорет НКеллен]

Язид не находил себе места, кляня собственную нерасторопность. Амонет сбежала, он и крикнуть не успел. Сумасшедшая девчонка уже скатывалась по склону к лагерю. Язид прикусил пальцы, пытаясь мысленно высчитать, сколько примерно времени займет подход его войска. Приказ, который он отдал своему заместителю Саифу, был четким и однозначным- привести всех имеющихся воинов к оазису бану Заффар.
Но какова девчонка! Её бесстрашие и отвага совершенно очаровали принца, привыкшего к нежной покорности женщин его племени. Сердце же его жаждало не покорности, а битвы. Он смотрел, как она крадется, перетекая сгустком темного пламени между валунов, и сердце его гулко колотилось. Впервые в своей жизни Язид чувствовал подобное, хотя было ему уже двадцать пять лет. Доселе его сердце не знало любви, хотя многочисленные наложницы считали себя счастливыми, если в их шатер входил светлоокий красавец-принц.
-Храни Аллах тебя, сумасшедшее дитя, - одними губами прошептал Язид, с жадностью всматриваясь в темный движущийся комочек.

Антеони очнулся от ощущения прохладной влаги на лице. Не сразу он понял, что кто-то омывает его прокушенные губы тряпицей, смоченной в воде.
-Тише, господин, - тихо произнес незнакомый нежный голос. –Вот, попей. Тебе надо поддерживать силы.
Влажная тряпица прошлась по глазам и он смог разлепить их. Перед ним было нежное женское лицо, большие темные глаза смотрели с состраданием. К его губам прижался край калебаса, и в рот полилась благословенная вода. Антеони с жадностью проглотил всё содержимое калебаса.
-Я пойду, мой господин, - в глазах девушки стояли слезы. -Не то эта проклятая, моя госпожа, хватится меня.
Она исчезла. Антеони попытался вспомнить, где видел это лицо. Память услужливо подсунула ему образ разгневанной Садии с занесенной палкой и скорчившейся у её ног рабыни. Он тогда едва успел перехватить руку любовницы, удержав от очередного удара.
-Чем она провинилась?
Садия поджала пышные губы, сузив глаза. Бедная рабыня обхватила сапоги Антеони, уткнувшись лицом в его колени.
-Пощади девочку, её спина не выдержит таких побоев, - граф второй рукой ласково провел по щеке Садии. Она улыбнулась, явно довольная этой лаской.
-Пощажу. Но ты останешься на эту ночь со мной, любовь моя.
Он выполнил её условие. Наградой ему был благодарный взгляд бедной рабыни, попавшей под горячую руку ведьмы.
«Добро возвращается тому, кто сделал его, - говорил когда-то старый Джахил, - так же, как зло возвращается сотворившему. Запомни это, повелитель»
Сейчас, чувствуя, как вместе с водой вливаются силы в его измученное тело, Антеони горько усмехнулся. Маленькая рабыня оказалась достаточно бесстрашна и добра, чтобы отплатить ему за давнее милосердие, а он даже не знал её имени.
Истошный вой раздался со стороны шатров. Антеони попытался оглянуться несмотря на огнем вспыхнувшее тело. Слышались крики, ругань, плач женщин. Граф попытался различить хоть что-то, сердце его сладко затрепетало, когда он понял, что каким-то образом это касается Домини. Сбежала! Неужто сбежала!

-Во имя Аллаха!- выдохнул Язид, глядя на две небольшие фигурки, поднимающиеся по склону. Рванувшись к краю, он протянул руку, поочередно втащив обеих женщин наверх и заставив пригнуться. Втроем, пригибаясь, они отошли к небольшой ложбине, сокрытой под наклонным обломком скалы. Здесь лишь принц позволил себе зажечь спичку и запалить несколько прутиков перекатиполя. Но прутья выпали у него из рук, как и спичка. Ошеломленный, он не сразу опомнился настолько, чтобы снова зажечь спичку и поднести её к лицу спасенной женщины.
-И что вы так уставились на меня?- немного высокомерно спросила она, пытаясь унять дрожь. Язид покачал головой. Слов у него не было, мыслей тоже. Прошло достаточно времени прежде, чем он смог говорить.
-Идемте, там дальше есть естественное укрытие, где вы будете в безопасности, - тихо сказал он.
Они подчинились и вскоре очутились в крохотной, на пару человек пещерке в обломке скалы. Прогнав из пещерки большого паука и нескольких скорпионов, принц устроил в ней женщин. Он уже собрался уходить, когда маленькие сильные пальцы сжали его запястье.
-Куда вы?- тихо спросила мисс Эдди. Она шагнула следом за ним и теперь стояла у пещеры, выпрямившись и глядя на него. Свет ущербной луны выхватывал её худенькую фигурку из мрака.
-Вы спасли возлюбленную, -сказал Язид, с трудом подавляя желание схватить её в объятия, - я хочу попытаться спасти влюбленного.
-Там наверняка поднялся шум, - тихо сказала она, касаясь его плеча, - сейчас опасно туда идти. Останьтесь.
Сердце принца совершило головокружительный кульбит. Стало тесно ему в груди, дышать стало трудно. Язид взял маленькие ручки девушки в свои ладони.
-Никогда не встречал я, и вряд ли встречу такую, как ты, госпожа Амонет.
Она вздрогнула, подавшись навстречу. И Язид в смятении обнял её и прильнул губами к её лбу. Она с тихим вздохом прижалась к его груди. Так они замерли на время, не зная, что сказать, ибо все слова исчезли, и дыхания не осталось. И оба были смущены собственной смелостью, но не стыдились её. Наконец Язид медленно провел ладонью по волосам девушки и вдохнул их теплый какой-то родной аромат.
-Если я вернусь живым, ты выйдешь за меня замуж?
Она вздрогнула, но тут же усмехнулась.
-Ты очень быстр, мой принц. Ты ведь не знаешь меня совсем.
-Я знаю, что у тебя храброе сердце, - сказал Язид и снова привлек её к себе, накрыв губами её губы, ощущая их мягкость и влагу. Она не ответила, но и не воспротивилась.
-А теперь я знаю, что твои губы слаще всех родников мира, - улыбнулся принц. –И теперь, отведав мёд твоих губ я говорю, что не женюсь ни на ком другом кроме тебя.
Она улыбнулась, тронув его губы пальчиками.
-Пусть хранят тебя боги пустыни, - прошептала Амонет. –И та богиня, чьим именем меня нарекли, да поможет тебе и защитит тебя, мой принц. Ибо не выйду я ни за кого кроме тебя.
Язид обнял её, счастливый более, чем когда-либо в жизни, смятенный и взбудораженный. Затем бесшумно скользнул к спуску в оазис.

[Аллорет НКеллен]

Антеони прикрыл глаза, вслушиваясь в крики и вой. Бежала! Все-таки бежала! Но как? Сама не могла, кто-то помог. И Антеони хорошо знал, у кого хватило бы храбрости утащить добычу из-под носа льва. Сумасшедшая девчонка Амонет была способна ещё и не на такое. Смешанная кровь египетских владык и английских рыцарей создала совершенно бесшабашный и дикий коктейль, кипевший в жилах дочери Роберта Эдди. Антеони тихо хохотнул, покачав головой. Боги, что за сумасшедшее дитя! Отчего-то вспомнилось, как они играли в фанты в саду её отца. Тогда Амонет было всего десять лет, милое ангелоподобное создание с чертиками в лучащихся синих глазах. И когда ей выпал фант поцеловать кого-нибудь из игроков, все ждали, что поцелуй достанется её обожаемому отцу или другу по играм, но малышка с серьезным видом подошла к Антеони, забралась ему на колени и прильнула своими алыми губками к губам «дядюшки Фердинанда». Ошеломленный Антеони не нашелся даже что сказать. А крошка Амонет уже мчалась куда-то, неистово хохоча, в компании своего друга Джереми, сына лорда и леди Истлэйк.
-Отвяжите его!- прорычал знакомый голос, вырывая Антеони из состояния полу-забытья.
Боль пронзила кисти сотнями раскаленных игл. Антеони закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Его протащили по забрызганному кровью песку и швырнули к ногам шейха абу Нисара, приставив к шее с двух сторон острия копий.
-Эта белая потаскуха сбежала, - прошипел бербер, с ненавистью глядя на европейца, который пытался по мере возможности выпрямиться несмотря на копья, упиравшиеся в его тело. –Ты скажешь мне, куда она могла пойти. Иначе отдам тебя псам голодным. И они по куску будут рвать твое белое тело, проклятый кафир.
-Я не кафир и твоё оскорбление пропало втуне, - спокойно ответил ему Антеони. –Аллах знает лучше, что в каждом сердце. Что таится в твоем, абу Нисар, кроме ненависти и похоти? Твоя борода бела, словно снег, но сердце чернее сажи на котлах Иблиса. Что бы ты не сотворил со мной, твоя рука не коснется той женщины.
Абу Нисар прикусил губу. На миг страх обнял его душу. Всё же в душе своей он верил в могущество божье и боялся адова пламени. В молчании он смотрел на изломанного, окровавленного человека перед ним. И столько благородства, силы и мужества было в лице пленника, что поневоле старый шейх засомневался.
-Приветствую тебя, владыка бану Заффар, - произнес спокойный голос, от звука которого вздрогнул не только старый шейх, но и пленник. –Повремени и не будь скорым, когда дело касается друга шейха Вариса.
Антеони скрипнул зубами, глядя на высокую белую фигуру. Глупец! Он мог лишь закрыть глаза и молиться о том, чтобы Язид сумел все сделать верно.
-Кто ты такой?- высокомерно произнес абу Нисар, хотя по тому, как подобрался он, было понятно, он не мог не узнать Язида. Принц невозмутимо поднес руку ко лбу и груди в традиционном приветствии.
-Язид бен Варис, принц своего народа, - спокойно ответил он. –И сын твоего друга.
Антеони судорожно стиснул кулаки и зубы. Не хватало ещё из-за своей горячности погубить мальчишку, который на свою голову приперся его спасать.
-Не слушай его, мой господин, - проворковал нежный голос , и в полосу света выступила небольшая укутанная фигурка. –Этот лжец не принц Язид, а лишь похожий на него кафир из белого племени.
Если бы мир рухнул, не было бы такого эффекта, какой оказали слова подлой Садии (а это была она). Сбросив оковы страха и сдержанности, шейх вскочил, подняв руку.
-Заковать обоих в цепи! Завтра утром мы полюбуемся на их муки. Габих, сын мой, отряди воинов, пусть пойдут с леопардами по следу беглой девки!
Язид рванулся, выдернув из-за пояса куммью, подаренную Антеони. Одним прыжком он очутился подле абу Нисара и прижал лезвие к его горлу.
-Ещё один шаг и я перережу его нечестивую глотку!- громко и ровно произнес он.

Ошеломленные слуги и воины застыли, не смея ворохнуться. Язид глухо рассмеялся, обведя собравшихся полным ярости взглядом. Вид Антеони, полуголого и окровавленного, едва не свел его с ума.
-Фердинанд, ты можешь встать?- спросил он по-английски, глядя на друга. Антеони ухватился за одно из копий, до того упиравшихся в его шею, оперся о него и поднялся, шатаясь словно былинка.
-Возьми коня и уходи, - велел принц, но прежде, чем Антеони успел сказать или сделать хоть что-то, на него набросилась небольшая фигурка.
-Во имя Лейлы, владычицы ночи, не будет тебе свободы!- выдохнула Садия, бросившись к бывшему любовнику, который даже при желании не смог бы противостоять ей. Сверкнуло острие кинжала, взметнувшись над грудью Антеони. Он не отвел глаз, с презрением и жалостью глядя на ту, с кем делил ложе. Но Садия вдруг захрипела и забилась, пытаясь повернуться. А когда повернулась, стало видно, что из её спины между лопаток торчит рукоять простой крестьянской куммьи. Смерть подернула взор прекрасной развратницы, и Садия в последних корчах пала на песок. Волной посыпались её смоляные волосы из-под сбившегося покрывала, в последний раз поднялась и опустилась полная пышная грудь, и смерть обняла её. А за её спиной стояла маленькая рабыня, прижав руки ко рту и дрожа всем телом. Затем наклонилась она, выдернув лезвие из уже мертвого тела и поспешила к Антеони.
-Не двигайтесь!- рявкнул Язид, плотнее прижимая острие к глотке абу Нисара и волоча его, как лев волочит газель, убитую на охоте. –Иначе этому старому развратнику конец!
Антеони сделал движение ему навстречу и едва не упал. Маленькая рабыня подоспела, подхватив его и поддерживая. Опираясь о худенькие плечи, Антеони доковылял до коновязи. Девушка торопливо обрезала поводья окровавленным кинжалом.
-Садись, господин мой, - она подставила плечо под руку Антеони.
-Посмейте шевельнуться, и я перережу его горло!- Язид поволок старого шейха к коновязи. Антеони тем временем взобрался в седло, усадив перед собой свою спасительницу. Язид выбрал громадного рыжего жеребца, у остальных коней перерезал подпруги, и, оттолкнув абу Нисара, взлетел в седло. Антеони и он рванули с места, пришпоривая своих скакунов.
Старый шейх с трудом поднялся, дрожа всем телом и ощупывая горло. Его трясло от пережитого страха и ненависти. Голубоглазый щенок выставил его жалким перед его воинами. Теперь изловить и уничтожить мальчишку было делом чести. Белая невольница отошла на второй план.
-Выпускайте леопардов!- прохрипел абу Нисар, пытаясь забраться в седло своего белого коня. Но седло сползло наземь, как и другие. Полный ярости вопль разнесся над лагерем бану Заффар.

[Аллорет НКеллен]

-Амонет!- заорал Язид, подлетая на своем скакуне к пещерке. Пасшиеся неподалеку на чахлых островках сухотравника Шайтан, Тарак и кобыла, принадлежавшая Антеони, подняли головы и негромко заржали. Амонет выбежала из пещеры и следом за ней выскочила Домини.
-В седло и прочь!- рявкнул принц.

Домини бросила быстрый взгляд на едва живого Антеони, который от изнеможения привалился к сидевшей впереди него девушке. Но ничего не сказала. Взобравшись в седло кобылы, она пришпорила её и умчалась за барханы. Амонет последовала за ней, оседлав своего Шайтана и ведя на поводу Тарака. Язид проводил её восхищенным взглядом. Растрепавшиеся волосы девушки тяжелой волной струились по спине и трепетали в воздухе.
Они мчались с той быстротой, какую могли дать им отдохнувшие лошади. Но поднявшись на один из высоких песчаных барханов, они увидели погоню. Уже светало, и в темном золоте песчанных сугробов в получасе езды от них беглецы видели стройные фигурки леопардов, рвавших поводки, и всадников, шедших за ними по пятам.
-Вперед, к Крепости Бахадура!- выкрикнул Язид. –Там мы сколь угодно сможем сдерживать атаки, пока не придет моё войско!
Он направил коня, но остальным его спутникам не было нужды выспрашивать. Крепость Бахадура- останки сторожевой башни, бывшей некогда частью цветущего города, располагалась к северо-западу от оазиса бану Заффар.

Кони быстро принесли их в нужное место, и осталось ещё время, чтобы занять необходимые позиции и укрепиться в крепости. Практически всё оружие было для ближнего боя, кинжалы Язида, две куммьи и короткий походный нож Амонет. Расположившись на верхнем ярусе, под прикрытием каменного свода, они смотрели, как приближаются их преследователи.
-Проблема у нас одна, - задумчиво произнесла посвященная во все детали последних событий Амонет. – Некому будет встретить твоё войско, сэр Язид.
-Это правда, - принц не находил себе места. –Некому будет встретить их и вести. Где была моя голова!
Амонет почесала буйную гриву, в которую набился песок и пыль, и оттого девушка была похожа на грозного, но очень симпатичного льва.
-Есть одна идея, - наконец сказала она. -С какой стороны должны подойти твои воины, сэр Язид?
-Вон оттуда, - принц угрюмо указал направление. –Но туда мы теперь не прорвемся. Глядите, эти негодяи окружают нас.
-Я тут осмотрела стены, - задумчиво произнесла девушка. –Кладка у задней стены очень ветхая, её легко разобрать.
И без того большие глаза принца стали совсем огромными.
Они вдвоем спустились вниз по лестнице и проверили засов на железных воротах.
-Мы выстоим пока ты приведешь подмогу, - спокойно произнесла Амонет. –Но только поторопись, мой принц.
Разобрав кладку настолько, чтобы можно было вывести коня, принц обнял девушку, которая обвила руками его шею и прильнула губами к заросшей щеке.
-Береги себя, мой принц, - прошептала она, гладя его затылок, шею. –Береги себя и вернись ко мне. А теперь спеши. Спаси нас всех!
Подождав, пока Язид на своем Тараке исчезнет за барханом, девушка быстро возобновила кладку и отряхнула грязь с колен. Страха она не ощущала, во всяком случае за себя.
Антеони уснул как убитый, лишь только голова его коснулась колен Домини. Европейка показалась поначалу Амонет холодной и высокомерной, но заметив, как она тихо плачет, гладя спутанные волосы Антеони, девушка поняла, что чувство пустило ростки в сердце этой белолицей красавицы. С помощью молоденькой рабыни, которую звали Вималь, Амонет обмыла иссеченную спину «дядюшки Фердинанда» и силком впихнула в него оставшиеся таблетки, дав запить водой из фляги, больше она не могла пока ничего сделать для него.
Сейчас, проводив Язида, она вернулась обратно в башню и подошла к краю зубчатой стены.
-Эй, идиоты!- проорала она, делая пренебрежительный жест. –Идиоты! Ненормальные! Обезьяньи дети! Страшилы!
Она припоминала все ругательные слова, какие знала, швыряла в преследователей обломками кирпичей. И её цель была достигнута- преследователи столпились у стены, с жадностью глядя на прелестную добычу. А тем временем могучий Тарак уносил Язида все дальше от Башни.

Он не мог бы сказать, сколько раз терял сознание, пока они ехали к Башне. Ветер хлестал песком его и без того избитое тело, забивая рубцы на спине. В конце концов они очутились в Башне, поднялись наверх, и только тогда он позволил милосердному забытью обнять себя, преклонив голову на колени Домини.
…-Ты так красив, мой господин, - улыбка Садии обворожительна, но нет в ней той теплоты и нежности, что была в улыбке Амины. Она словно прекрасное, но жестокое женское божество, требующее приношений и человеческих жертв. Она притягательна и тело её словно живой сгусток пламени.
-Останься на эту ночь, - шепчет она во тьме, лаская его, касаясь пылающими полными губами его обнаженной груди, вызывая сладкую дрожь в чреслах.
…Её лицо над ним похоже на лик богини, какой он увидел однажды в индуистском храме. Но вот оно изменяется и теперь это лицо Домини, нежное, с грустными глазами, в которых застыла боль.
-Тише, Фердинанд, вот, попей, - губ касается холодный край фляги и он жадно глотает. А на лицо капают раскаленные капли, и он не сразу понимает, что это слезы.
-Домини, - стонет он, едва выталкивая слова из распухшего горла.
И вот снова он в душном сумраке шатра, и Садия одну за другой срывает покрывала, исполняя для него развратный танец. Её пышные волосы черным шлейфом вьются, ещё больше оттеняя необычную для берберки белизну кожи. Огромные глаза светятся словно звезды.
-Я так люблю тебя, господин мой… - шепот, переходящий в стон, когда он, уже одурманенный кальяном и вином, бросает её на шелковые покрывала постели и берет одним сильным движением. Её острые коготки сдирают кожу полосками с его плеч, она бьется, хрипя и постанывая, оплетая ногами его бедра, пока он удовлетворяет своё желание. За этот пламень, вечно горящий в её теле, согревающий его самого, не дающий угаснуть теплящемуся внутри его сердца огоньку, он готов простить ей всё.

-Тише, Фердинанд, - Домини даже не пыталась отереть льющиеся по щекам слезы. – Тшшш, всё закончилось.
Он снова застонал и заметался, а потом обмяк, устало прильнув щекой к её коленям. Стоявшая у стены и ругавшая осаждающих на чем свет стоит Амонет умолкла, бросив быстрый тревожный взгляд на Антеони. Домини снова ощутила то самое, болезненное, неприязнь к девушке, смешанную с чем-то ещё. Хотя Амонет и спасла ей жизнь.
-Нужна ещё вода, - сказала Домини, заметив, что Антеони судорожно сглатывает и облизывает искусанные губы.
-Внизу есть в тороках у лошади, - сказала мисс Эдди. –Вималь, иди сюда, следи, если кто-то полезет, бросай камни!
Крошка-рабыня закивала и споро заняла место у стены. Амонет пошла вниз.

Ветер бьет в лицо, и он летит, смеясь и вцепившись в поводья. А рядом, тоже верхом, на своем белом жеребчике мчится Амина. Платок сбился, темные волосы вьются шлейфом по ветру, смех, словно звон ручейка.
-Амина!- кричит он и тоже смеется.
… А потом видит её, нагую, изломанную, похожую на фарфоровую куклу, разбитую безжалостным ребенком. Держит её в руках и не может поверить в то, что её нет.
-Амона, очнись, Амина…- из горла вырывается сухое, хриплое рыдание. И сердце взрывается черной безысходной болью.

-Амина, - застонал Антеони, по щекам его покатились слезы. Домини вздрогнула, чужое имя полоснуло по сердцу, словно раскаленный кинжал.
-нет, не умирай… - Антеони тихо и страшно заплакал. От этого звука и от беспомощной дрожи большого тела Домини стало так плохо, как не было никогда в жизни.
-Вот вода, - Амонет ворвалась на ярус, гордо тряся фляжкой. Видимо, лицо Домини выражало все её чувства, потому что глаза мисс Эдди обрели круглую форму. Она подбежала и присела рядом, отворачивая крышку флаги и вынимая пробку.
-На вас лица нет, - сказала девушка. –Что случилось?
-Амина!- зарыдал Антеони, пытаясь дотянуться до кого-то или чего-то. Амонет бросила быстрый взгляд на Домини, которая застыла изваянием, лишь удерживая голову графа, чтобы не билась.
-Я слышала от отца, - сказала мисс Эдди. – Так звали первую возлюбленную дяди Фердинанда. Её похитил и убил тот самый негодяй, что пытался сделать вас своей наложницей.
Домини покраснела. Умение этой девушки называть вещи своими именами могло бы вогнать в краску и святого.
-Жаль его, - сказала Амонет, наливая чуть воды на ладошку, чтобы обтереть измученное лицо Антеони. – Видно, в бреду видит он ту, другую.
-Домини…

[Аллорет НКеллен]

И опять ему грезилось то, чего не могло быть- Домини, нежная, прекрасная Домини, мечущаяся в его объятиях, отвечающая поцелуями на его поцелуи. Ах, как же сладка эта греза, нет слаще неё ничего.
-Домини, - шепчет он, прижимаясь лицом к её груди, целуя нежную лилейную кожу. – Домини, любовь моя. Навсегда любовь моя!

Язид пришпоривал своего несчастного Тарака, понукая бежать быстрее. Сердце его было не здесь, оно было в Башне Бахадура, с прекрасной светлоокой Амонет. Но думая о мисс Эдди, он не мог не думать и о той, другой, что по воле Аллаха и какой-то странной причуде судьбы была точной копией его матери. Моложе, на лице нет морщин, и тело подтянутое, сильное, но глаза, но черты лица… Он помнил собственный шок, когда увидел Домини в неярком свете горящих веточек. Спички выпали у него из рук тогда и дыхание перехватило.
Вонзая каблуки сапог в бока коня, он пригнулся к холке. Вдали, за барханами темное пятнышко. Возможно ли, чтобы то были его воины?
Тарак едва переводил дыхание, пена хлопьями падала с его морды. Язид радостно вскрикнул различая знамена. То были цвета его племени! Бедный конь под ним уже шатался, когда Язид спрыгнул с его спины и побежал к остановившемуся и поднявшему руку воину в богатых одеждах. Тот сорвал с лица накидку и тоже спешился, приложив руку ко лбу и груди.
-Мой принц, во имя Аллаха Милосердного, я исполнил твой приказ и веду твоих воинов, - произнес предводитель войска. –Эй, кто там есть, приведите свежую лошадь!
Измученный Тарак ткнулся мордой в плечо хозяина и Язид приласкал верное животное прежде, чем передать его в руки юношей, приведших на смену мощного белого жеребца.
-Выводите и напоите его, Хасни, ты с двадцатью воинами останешься и пойдешь медленным шагом к оазису бану Заффар, - велел Язид, птицей взлетая в седло. –Остальные за мной!

-Домини… я люблю тебя, Домини…
Она вздрогнула, открыв глаза. Дремота спорхнула словно спугнутая птица. Открыв фляжку, она влила немного воды в рот Антеони, сделала небольшой глоток сама.
Время тянулось ужасающе медленно. Попытки преследователей проникнуть в Башню разбивались об острые осколки, которые метали вниз по очереди Амонет и Вималь. Иногда они переговаривались на певучем мягком арабском языке, Домини была поражена, с какой легкостью изъясняется на нем белолицая английская леди.
-Они несут веревки с крючьями, - сквозь зубы прорычала Амонет, вцепившись в собственные волосы. –Проклятье, где его чертово высочество, когда он так нужен!
Домини осторожно отерла выступившую испарину на лбу Антеони. Её вдруг охватило странное ощущение вневременья, какого-то ступора. Словно и не было встречи с Борисом, и разлуки, и всего того, что произошло в лагере Антеони. Словно только она покинула святой предел монастыря, унося разбитое и стонущее от боли сердце. Но сейчас боль ушла куда-то. Всё, что было важно- мужчина, чья голова лежала на её коленях. Мужчина, пожертвовавший собой во имя её спасения, оберегавший и лелеявший её.
-Мисс Домини, вставайте, - Амонет подошла, встревоженно глядя на женщину. –Надо перенести его вниз и посадить на лошадь. Мы не отобьемся от этой своры, а у меня из оружия только кинжал.
Домини осторожно поднялась, поддерживая голову Антеони. Затем втроем с Амонет и Вималь они поволокли ужасающе тяжелое тело вниз, туда, где тревожно ржали лошади. Пришлось спускаться боком, очень уж узким был лестничный пролет.
-Скорее, сажайте его на лошадь и привяжите!- Амонет помогла дотащить Антеони до их одров, а сама вытащила кинжал и притаилась возле лестницы. Тенью накрыло проход. Девушка с силой выбросила руку, и кинжал по самую рукоять вошел в сердце первого из бану Заффар.

Вималь судорожно выдергивала из кладки кирпичи, обдирая пальцы и дрожа как осиновый лист. Домини держала под уздцы тревожно ржущих коней. Могучий черный Шайтан рвался на выручку хозяйке, сцепившейся с рослым бербером. Амонет дралась так, словно в неё вселились все демоны преисподней, но мужчина крепко сжимал её запястья, пытаясь повалить на землю.
-Белая фарджи!- прорычал он, выкручивая тонкие запястья девушки. –Я насажу тебя на свой меч и отдам рабам!
Если он думал вырвать победу, запугав Амонет, то сильно просчитался. Ошалев от ярости, мисс Эдди с силой пнула его туда, куда не полагается даже смотреть порядочной девушке. Задавленно пискнув, бербер рухнул. Амонет брезгливо отступила на шаг, глядя на двух рослых воинов, один за другим спускающихся по ступенькам. Сзади Вималь отчаянно крикнула.
-Госпожа!
Амонет отступила, заслоняя собой перепуганных женщин. Она понимала, что не выстоит против двоих сильных воинов, но собиралась подороже продать свою жизнь.

Домини смотрела на худенькую решительную фигурку и чувствовала, как снова буря рождается в сердце. Со спины Амонет до боли, до слез была похожа на ту, другую, что была почти забыта после появления в её жизни Бориса. Прижав ко рту дрожащие пальцы, она зажмурилась, но слезы все же полились по её щекам.
…-Не бойся, здесь никто не обидит тебя, - огромные серебристо-серые глаза, крупный пухлый рот, решительный подбородок. Такой она впервые узнала Шин МакАртур.
-Ты новенькая?
Они шли по темным холодным коридорам монастыря. Шин не делала попыток взять её за руку или как-то навязаться. Она внимательно слушала и уже это одно было потрясением для Домини- её мнение так мало значило до сих пор!
-Хочешь, перебирайся ко мне, - улыбнулась Шин, помогая ей внести чемоданчик, в котором лежала смена белья, щетка для волос и простенький бронзовый браслет- всё, что осталось ей от матери. –У меня нет напарницы по келье, так что, думаю, тебе позволят.
Домини было ужасно неловко, но Шин как-то умела успокоить ей, как-то легко, само собой.
-Меня отдал сюда отчим, чтобы заполучить мои счета, оставшиеся от матери, - спокойно рассказывала Шин, помогая Домини раскладывать её нехитрые пожитки. –Да только ему натянули нос матушкины родственнички. Впрочем, я на них не в обиде. А ты как тут оказалась? Если не хочешь, можешь не отвечать.
Домини вздохнула, пытаясь надеть на запястье браслет. Отец терпеть не мог, когда она носила его. Тиррелл тоже, словно с цепи срывался, когда она надевала эту безделушку. Снова колыхнулась былая обида и боль, когда впервые пьяный Тир избил её.
-Ты такая же шлюха, как и твоя мать!- орал он на сжавшуюся от ужаса в комок Домини. –Твой папаша мало палок сломал о её спину, быть может, тогда бы она не сбежала с черной обезьяной!
Ошеломленная, Домини отшатнулась от него, чувствуя, как робкие ростки уважения и привязанности к мужу обращаются в жестокие колючие тернии, обагренные кровью.
-А теперь пошла вон, и не смей поднимать на меня глаза!
Она ушла и в ту ночь спала в каморке для прислуги. На жестком ложе её горничной Янины было не в пример уютнее и удобнее, чем в пышной кровати под боком у ненавидящего её негодяя.

-Пригнись!- гаркнул сзади голос, вырывая её из пут прошлого. Она подчинилась, не глядя. Грянул выстрел. Схвативший было Амонет рослый бербер упал с пробитой головой, второй стремглав бросился вверх по лестнице.
-Язид!- выдохнула Амонет, оказываясь в объятиях у растрепанного запыленного принца. Он обнял её с такой силой, что у девушки захрустели тонкие косточки. Ворвавшиеся в пролом, расширенный Вималь, воины его высочества бросились наверх. Стройный седовласый старик уже осматривал Антеони, неподвижно лежавшего на спине у лошади. Язид никак не мог заставить себя выпустить из объятий тихонько смеющуюся Амонет. Домини грустно улыбнулась. Теперь, свернувшаяся котенком в объятиях возлюбленного, Амонет мало напоминала Шин. Та ни за что не позволила бы мужчине прикоснуться к себе.
Язид наконец, выпустил Амонет и подтолкнул её к пролому. Затем обратился к седому воину на арабском, видимо, отдавая приказ.
-Иди, госпожа Домини, - велел он уже на английском. –Сиддик проводит тебя и отвезет вас в стан моего отца. Там вы будете в безопасности.
-А вы?- спросила Домини, искренне тревожась за него. –Что будет с вами?
-Я не поеду, - сказала Амонет, бросив на возлюбленного свирепый взгляд. –Я буду сражаться.
Язид скрипнул зубами. Судя по всему он уже успел понять, что заставить Амонет что-то сделать против воли никак невозможно. Посему, махнув рукой, отправил седого воина, который вывел коня с Антеони на спине. Домини вынуждена была идти следом, хотя ей хотелось бы остаться и взглянуть на то, что скажет принц своей строптивой возлюбленной. При мысли об этом женщина невольно улыбнулась. По части строптивости даже Шин было далеко до Амонет.

Дорога до оазиса шейха Вариса заняла полтора дня. Они пролетели словно в горячечном бреду. Домини спала в седле, просыпалась, чтобы помочь старому знахарю Сиддику промыть и обработать раны и напоить Антеони лекарством. Снова терзали её обрывки прошлого, и не раз она пробуждалась, дрожа всем телом от вновь вернувшихся кошмаров. Ей казалось, этот страшный путь никогда не кончится, Антеони умрет, покинет её, как покидали все, кто был дорог ей. Измученная женщина даже не могла уже плакать.
К исходу первого дня они остановились на ночлег возле крошечного оазиса, который старик Сиддик назвал святым местом. Как оказалось, там был похоронен один из объединителей племен, весьма почитаемый всеми обитателями Садов.
-Если госпожа хотеть, молиться тут. Гробница абу Шамар. Выполнять желание, - старик с сочувствием смотрел на Домини, которая так измучилась за прошедшее время, что сама на себя стала непохожа. –Ты просить, госпожа, Абу Шамар выполнять. Ты дарить подарок.

[Аллорет НКеллен]

-Моё терпение иссякло, когда твой отец отобрал тебя и передал под надзор кормилицы, - тихо говорила бывшая леди Энфилден, а ныне Айиша главная супруга шефха Вариса и мать его единственного сына Язида. –Он не позволял видеть тебя даже по выходным. Когда меня отдали за него, я надеялась, что сумею перебороть его угрюмость и жестокость, о которых была столько наслышана. Но увы, это оказалось неподвластно мне. Я лишилась самого драгоценного своего сокровища- тебя. Но это же и сделало меня сильнее. Ты помнишь нашу последнюю встречу, дочь моя? Я надела тебе на ручку этот браслет…
Слезы снова полились из глаз госпожи Айиши.

-Мне удалось случайно узнать из разговора слуг, что первая супруга Лоуэлла обокрала его и сбежала с его же собственным дворецким в Америку. С тех пор его ненависть и недоверие к женщинам стали притчей во языцех. Увы, твой отец так же оказался в той комнате и узнал, что его постыдная тайна известна мне. Но в тот вечер были приглашены высшие чины и многие известные люди из правительства, и при них он не смел проявить свой бешеный нрав, а лишь выкручивал мне руки и бил, когда ему удавалось застать меня в алькове или одной из пустых комнат. Одним из его гостей был шейх Язид, знатный правитель, дружба с которым была очень политически выгодна Англии. Его сопровождал старший сын, Варис…
Она опустила голову, не глядя на Домини, которая лишь прижимала ладони к мокрым от слез щекам. Видимо, воспоминания накрыли её с головой, потому что не сразу она смогла продолжить. Налив подслащенной воды из серебрянного кувшина в два принесенных серебряные фиала, женщина опустошила свой. Домини не притронулась к своему.
-Варис увидел меня, когда я стояла на балконе, пытаясь совладать с желанием броситься вниз. Он окликнул меня и подошел. И когда он спросил, может ли помочь мне, решение уже созрело в моем сердце. Я не могла оставаться в проклятом Энфилдене. Я знала, Лоуэлл не оставит меня в живых, поскольку его тайна стала мне известна. Принц Варис был молод и прекрасен собой, и мои боль и отчаяние вызвали в его сердце самые рыцарские чувства. Он потихоньку помог мне выбраться из дома и отправил со своим слугой. Ту ночь я не смогла бы пережить снова, дитя моё. Я шарахалась каждого звука, а бедный Сиддик не знал английского и не умел успокоить меня.
Утром вернулся Варис и привел с собой худую берберку. То оказалась распорядительница гарема. Переодев меня в наряды одной из жен шейха Язида и вымазав лицо слабым раствором хны, чтобы придать ему желтоватый оттенок, меня вывезли вместе с остальным гаремом. Единственное, что заставляло мое сердце разрываться от тоски и боли это мысль о том, что ты, моя малышка, моё сокровище, остаешься с этим негодяем. Долгие годы я порывалась вернуться, но ужас перед Лоуэллом удерживал от этого шага. Я приняла магометанскую веру и вышла замуж за моего спасителя и защитника. Варис был хорошим человеком, добрым и мягким, ни разу он не поднял на меня руку, ни разу не причинил боли. Лишь одного я не могла простить ему – того, что взял он выкуп за боль и смерть моей дочери Амины. Тогда я и поклялась, что прощу лишь если какое-нибудь чудо вернет мне тебя. Тогда я не верила в это…
-Мама, Боже мой, мама, - Домини обняла женщину, спрятав мокрое от слез лицо на её коленях и чувствуя ласковую руку на своем затылке. Она чувствовала непередаваемое блаженство, лежа у ног матери. Мать! Её родная мать!
-Мама, милая, родная моя мама, - шептала она, задыхаясь от слез. И это слово, слетавшее с её уст было так сладко произносить.
-Теперь я никуда не отпущу тебя, доченька, - обняла её старая женщина. –Никому не позволю причинить тебе боль. Прости меня, родная моя, что оставила тебя у твоего отца, не попыталась хотя бы выкрасть.
-Что суждено было, мама, - грустно улыбнулась Домини. –Видно, Господь вел меня к тебе окольными путями.
Она поцеловала руки матери и прижала их к своему лицу.
-Мне надо идти, мама, надо узнать, что с Фердинандом, хорошо ли его обиходили.
-Фердинанд?- женщина чуть вздрогнула. –Какой Фердинанд?
-Фердинанд Антеони, мама, - Домини сжала руки матери в своих, - мой друг и… и я люблю его.
Она поразилась тому, как побелело лицо женщины.
-Фердинанд, - прошептала леди Айиша, глядя сквозь дочь. –Боже, неисповедимы пути твои. Этот юноша здесь! Но что с ним?
-Он пытался спасти меня из рук похитившего меня человека, - сказала Домини, опустив голову. –Его подвергли жестокой пытке и лишь благодаря Язиду и Вималь нам удалось спастись.
-Помоги мне встать, дочка, - решительно произнесла женщина. –Я должна убедиться, что прием ему оказали достойный. Но поистине, это судьба, что Фердинанд Антеони был единственным помимо моего сына, кто вступился за честь обеих моих дочерей. Бедняжка моя Амина погибла, но ты жива и по воле Всевышнего тут, со мной.


Набросив на лицо тонкую белую вуаль, пожилая леди медленно шла, опираясь на руки дочери и служанки. Жестом она подозвала какого-то юношу и он почтительно склонился перед ней. Она что-то спросила и парень ответит. Леди Айиша посмотрела на Домини, которая жадно вслушивалась в звуки чужой речи, пытаясь понять хоть что-то.
-Он говорит, белого чужеземца поместили в шатер Сиддика, под его присмотр, но сейчас там пребывает мой супруг, шейх Варис. Поспешим же, дочь моя, может статься, это не к добру.
Встревоженная Домини попыталась было расспросить мать, но леди Айиша молчала почти всю дорогу, лишь когда они достигли большого шатра с голубой полосой по навершию, она взглянула на испуганную дочь.
-Не говори ничего, дитя моё. Позволь говорить мне. Что бы ни случилось, тверди лишь одно- что ты- законная супруга этого мальчика.
Они вошли в шатер. Стойкий запах крови и травяных отваров ударил в ноздри, перешибая дыхание. Неподвижно простертый на ложе Антеони казался вырезанной из мрамора скульптурой, которой неведомый мастер придал совершенные формы. Нижняя часть его тела была прикрыта тонким покрывалом, старый лекарь, наклонившись, накладывал мазь на глубокие рубцы. По другую сторону на богато украшенной скамеечке сидел седовласый красивый мужчина с большими темными глазами. Свет масляной лампы бросал блики на его чеканные черты, в которых угадывалось большое сходство с сыном. Домини крепче сжала руку матери, когда этот блистательный пожилой джентльмен повернул голову в её сторону. Ей показалось, глаза его вспыхнули. Он подался вперед, пораженно всматриваясь в лицо Домини.
Леди Айиша коснулась пальцами груди и лба, отдав супругу положенное приветствие. Говорила она на том наречии, что использовали эти люди. С каждым словом Домини замечала, как все больше проявляется потрясение на лице шейха Вариса. Он что-то произнес, сделав приглашающий жест. Леди Айиша подошла к нему и преклонила колени, потянув за собой Домини.
-Супруг мой, - произнесла она по-английски, - позволь представить тебе мою дочь Домини.
Шейх вздрогнул, всматриваясь в черты молодой женщины, затем перевел взгляд на жену.
-Да, несомненно, это твоё дитя, Айиша, - произнес он так же на английском с легким акцентом. –Она столь же несравненна в красоте, как и её мать. Но что делает она здесь с тобой? В палатке у мужчины?
-Это мой муж, - сказала Домини, внутренне затрепетав от этой лжи, а возможно, и он осознания того, какую теплоту вызвало в ней это звание, присвоенное ею. –Он пострадал, спасая меня из рук…
Пальцы матери стиснули её руку. Домини смолкла. Теперь заговорила Айиша. Говорила она по-арабски уже, видимо, излагая историю, в какой-то миг в её голосе прозвучал вызов. Но Домини не слышала уже. Выпустив руку матери, она подошла к Антеони, который, видимо, снова впал в забытье, и присела у его изголовья, перебирая темные волосы.
И опять её посетила далекая боль, вернее, отголосок её, гнездившийся в сердце. Так же вот она сидит и меняет повязки на пылающем лбу Шин. Жар сжигает стройное тело девушки, её не спасти. И от осознания этого делается ещё страшнее. Неужто Господь наказал их за их общий тайный грех? Неужто столь жестоким должно было быть наказание? Домини плакала и молилась, а к утру, забывшись тревожным тяжелым сном, упустила момент, когда Шин перестала дышать…
-Боже милосердный, - сорвалось с её задрожавших губ, -если ты есть, Господи, то хотя бы его оставь мне! Не отнимай!

[Аллорет НКеллен]

Пожилые супруги замерли, как и старый Сиддик, пораженные этим стоном нечеловеческой боли и отчаяния. На глазах у шейха Вариса выступили слезы, видимо, тронула его столь глубокая преданность. Он взял руки леди Айиши в свои.
-Попросим Аллаха Всевышнего не разлучать эти два сердца, - тихо произнес старик. И его супруга со слезами прижала его ладони к губам. Потом они стали тихо молиться. А Домини, ничего не видя и не слыша, склонилась над Антеони.

-Постели мне подле него, - попросила она Сиддика. – Я буду смотреть за ним.
Лекарь поклонился и пятясь, вышел из шатра. Вималь поспешила за ним и вскоре явилась, неся две свернутые чистые постели. На вопросительный взгляд Домини она пожала плечами.
-Помогать госпожа, - на ломанном английском объяснила она вторую постель.

К вечеру третьего дня стало ясно, что кризис миновал. Воспаление почти прошло и жар спал, но Антеони все не просыпался. Вималь ушла за водой к озеру, Сиддик тоже куда-то отлучился. С Домини осталась только леди Айиша. Тихо беседуя, как-то они сошли на тему жизни Домини. Не в силах больше держать в себе боль и отчаянный, рвущий душу страх, молодая женщина рассказала матери о том, как тяжело жилось ей с отцом, как в надежде изменить беспросветное существование, она вышла замуж за Тиррелла, и как жестоко ошиблась в своих надеждах. Айиша плакала от сочувствия к дочери, так страшно и фактически один в один повторившей её собственную судьбу. Потом Домини рассказала ей про монастырь и Шин. Это потребовало всей её выдержки и мужества, но к её удивлению леди Айишу не особенно смутила связь дочери с девушкой. Она пожала плечами.
-Здесь это часто случается в гаремах, - спокойно сказала она, гладя дочь по склоненной голове. –Это не поощряется, но и не осуждается сурово.
Покрасневшая до ушей Домини свернулась калачиком, положив голову на колени матери. Так ей было удобнее говорить, не видя лица леди Айиши. И она поведала о том, как умерла Шин, и как узнав о гибели Тиррелла, она решилась покинуть монастырь. Вступив в наследство, она прибыла в эти жаркие земли и нашла здесь Бориса. И снова она оказалась обманута в своих мечтах и ожиданиях, брошена, как бывала брошена всегда. И она решила уйти в пустыню, позволить солнцу выжечь из сердца ту чудовищную боль и тоску по любви, что гнездилась в её сердце. И как её нашел Фердинанд, ослепшую, оглохшую от отчаяния и тоски, утратившую желание жить.
-И он нашел и забрал тебя, как меня когда-то забрал Варис, - тихо произнесла леди Айиша, перебирая шелковистые волосы дочери. –Фердинанд ниспослан тебе Богом, дочь моя. Это вне всяких сомнений твой мужчина. Держись его и будешь счастлива всегда.
-Он сражался за меня, пустыню прошел за меня, страдал за меня. Мама, есть ли ещё подобные ему мужчина на свете? Но что, если страдания убили его любовь ко мне?
-Глупости, девочка, - улыбнулась Айиша, - когда мужчина любит так, как любит Фердинанд, никакие муки и страдания не вытравят из его сердца этой любви.

Снаружи донеслись крики и радостный вой женщин. Айиша вскрикнула, попытавшись вскочить, и кстати пришлась помощь Домини, чтобы помочь ей добраться до выхода.
Вималь едва не сбила их с ног, что-то радостно вереща. Но женщины уже и сами увидели кавалькаду всадников, едущую к шатру повелителя этой земли.
-Язид, сын мой!- выдохнула Айиша и протянула руки к высокому всаднику, за чьей спиной сидела небольшая фигурка. Принц молнией слетел с коня и бросился к матери, опустившись на колени у её ног. К удивлению Домини даже ожидавший чуть поодаль шейх Варис не выразил никакого неодобрения, напротив, весьма благосклонно смотрел на сына, когда тот, поприветствовав мать, подошел к нему.
-Не смотри так, дочка, - радостно рассмеялась Айиша, - здесь говорят «Рай лежит под ногами матери» и сын мать приветствует прежде отца, возвращаясь из любой поездки. Но кто эта девушка, одетая как юноша?
-Это моя подруга Амонет, - твердо сказала Домини, протягивая руку и помогая девушке спрыгнуть с лошади. Амонет потерла седалище и поморщилась.
-Как дядя Фердинанд?- первым делом спросила она.
-С ним всё будет хорошо, - успокоила Домини. Амонет, познакомься, это моя мать, леди Айиша.
Глаза девушки стали круглыми, она восторженно сжала сухонькую руку пожилой дамы в своей крепкой руке.
-Премного наслышана о вас, миледи.
-Да уж, представляю себе, - саркастически усмехнулась Айиша, - представляю, чего именно.
-В основном плохого, - весело рассмеялась Амонет, - и подумала, что должно быть, вы невероятная женщина! Я всегда так мечтала познакомиться с той, кто щелкнул по носу старого крокодила. Пути господни неисповедимы.
Зараженная её теплотой и светлым, радостным смехом, леди Айиша тоже рассмеялась и приветливо обняла девушку.
-Мама, - с ним подошел принц Язид и встал рядом с Амонет, положив руку на её хрупкие плечи. –Позволь мне представить тебе девушку, которую я избрал.
Молчание повисло всего на несколько секунд. Потом леди Айиша тепло обняла Амонет.
-Что ж, дочка, пойдем, пока поживешь у меня, познакомимся поближе. Почему-то при виде тебя я уверена, что мой непутевый сын сделал очень верный выбор.

[Аллорет НКеллен]

Эпилог.


Две свадьбы сыграли в один день. Уже совсем оправившийся от ран телесных и душевных, Антеони казался полубогом в своем белоснежном одеянии. И многие женские и девичьи глаза не без зависти смотрели на тоненькую, облаченную в роскошный свадебный убор её матери Домини. Леди Айиша утирала слезы, любуясь двумя прекрасными парами, ибо и сын её, принц Язид стоял перед стареньким священослужителем. Вообще чтобы взять в жены женщину достаточно было лишь произнесли исповедание веры и в присутствии трех свидетелей назвать её своей. Но свадьба отпрысков высокой крови требовала более пышного празнества.
Антеони сжимал ручку Домини в своей большой руке, словно, боялся что она снова рассеется как предутренний туман под лучами жаркого солнца. И когда их объявили мужем и женой пред ликом Всевышнего, он поднял теперь уже свою жену Домини и поспешил укрыться с ней в богато украшенном шатре, поставленном специально для них. Спустя пару секунд в соседний шатер смеясь и шутливо бранясь, влетели принц Язид и его неугомонная теперь уже супруга.

Благоухающий драгоценными ароматами, устланный белыми шелками и мехами шатер казался им одним из шатров Рая. Домини, смущенная, напуганная, нервно перебирала край накидки, скрывающей её лицо. Антеони взял её ручки в свои большие ладони и принялся покрывать поцелуями маленькие пальчики.
-Фердинанд, я должна… должна тебе рассказать, - голос Домини задрожал и сорвался.
Антеони наклонился, касаясь её губ своими, с невыразимым блаженством чувствуя в своих объятиях женщину, о которой мечтал так долго. Сердце его готово было разорваться от нежности. Так долго он грезил о ней, так долго шел к ней, и любовь его не только не остыла, но очистилась и стала сильнее, крепче.
-Не говори ни о чем, Домини, - властно произнес он, касаясь пальцами её губ. –Я слышал ваши беседы с леди Айишей, хотя был слишком немощен в тот момент, чтобы подать тебе знак. Бедная моя Домини, сколько же довелось тебе пережить, - голос его дрогнул, и в глазах вскипели слезы сочувствия, - но клянусь тебе, счастье моё, что никогда не омрачу твоей жизни.
Домини расплакалась, уткнувшись в его шитый жемчугом наряд. Антеони в смятении целовал её руки, снимал губами слезы с её щек, пока она сама, взбудораженная, возбужденная до крайности его ласками, не потянулась навстречу. И случилось то, о чем говорил древний аравийский поэт:

Чем описать мне слияние влюбленных?
Две луны слились воедино
В темном небе ночном, среди звезд холодных,
Две луны сошлись, превратившись в два пылающих солнца
Мир дрожал и сиял, потрясенный их жаром
И ссыпался, в песок обращаясь …

… Влюбленные словно исчезли из мира, нежны были их руки, жадны были их губы, мёд поцелуев не мог насытить их. И бедной Домини, которую доселе лишь предавали, казалось, что она вознеслась на небеса и ангельские хоры поют, прославляя их с Фердинандом союз. А благородный граф Антеони крепко прижимая к себе возлюбленную, раз за разом накрывая её тело своим, осыпая поцелуями прекрасное лицо, благодарил всех богов и владык Вселенной за ниспосланное счастье.
Лишь под утро следующего дня они опамятовались от любовных утех и Домини, завернувшись в покрывало, вышла и позвала Вималь, велев ей принести воды для омовения и для питья, и еды, чтобы подкрепить силы.

А Язид и Амонет словно в омут с головой бросились друг в друга. И под темными сводами шатра звенел смех, сменявшийся протяжными стонами и вздохами, звуками поцелуев и движений. И оба были ещё более влюблены и очарованы друг другом, ибо Язид был терпелив с молодой супругой и не обманулся в ожиданиях, найдя её невинной. Лишенная одежды, она казалась такой маленькой и хрупкой, белоснежная, словно жемчужина, с ниспадающими на плечи волосами и бесстрашно сияющими глазами. Ошеломленный её красотой принц едва подавил желание накинуться на юную женушку, но переборол себя. Уже в начале ласк он понял, что первый у Амонет, так плотно она сжимала коленки и бедра, и так напряглась, когда он попытался обнять её. И её дрожь и страх тронули Язида, который привык видеть Амонет сильной и неустрашимой.
Нежно успокаивая её, он поцеловал её колени, бедра, и поднимался всё выше и выше, прильнул щекой к мягкому животику, и вдруг с блаженством ощутил прикосновение маленьких ручек к затылку. Воодушевленный, он принялся покрывать поцелуями каждый дюйм её тела, чувствуя, как она раскрывается под этими ласками, словно бутон розы.
…Когда первые восторги немного утихли, Амонет свернулась калачиком в объятиях возлюбленного и уснула. Она не сомкнула глаз почти трое суток перед свадьбой, вместе с Домини, Вималь и леди Айишей подготавливая всё для торжества. Зная это, принц не стал будить своё сокровище. Он вытянулся рядом, любуясь юной супругой, когда вдруг заметил, как от неё уползает маленькая узорчатая змейка. Словно изнутри взорвался ледяной ком ужаса. Язид тряхнул любимую за плечо, она недоуменно подняла на него голубые глаза.
-Что такое, любовь моя?
Вместо ответа Язид крепко прижал её к груди, зарывшись лицом в пушистые волосы.

Прошло пол-года со дня свадьбы. Амонет была уже в тягости, ей помогала во всем Вималь, которая тоже была в положении- её взял в жены молодой воин из свиты принца. Лишь Домини никак не удавалось зачать, видимо, слишком много было ею пережито. Впрочем, Антеони это мало волновало, он был бесконечно счастлив уже тем, что Домини была его супругой. Но дабы рассеять облако, омрачавшее жизнь его любимой, он согласился отвезти её к гробнице абу Шамара. С собой Домини взяла несколько лучших драгоценных украшений из тех, что подарили ей мать и названный отец, чтобы преподнести в дар святому.
Дорога к оазису абу Шамар заняла положенное время и к вечеру они были уже там. Антеони помог усталой супруге сойти с паланкина, установленного на спине белоснежной верблюдицы, и повел к гробнице. Оставив её молиться, он решил пройтись до источника и набрать чистой воды в меха для завтрашнего пути, а так же устроить место для ночлега.
К его удивлению по другую сторону небольшого озерца он заметил старика, стоявшего прислонясь к пальме. Высокий и некогда, видимо, очень красивый пожилой бербер в потертой белой кабе повернулся, с улыбкой глядя на подошедшего с приветствием Антеони.
-Алейкум салям, добрый человек, - вернул он приветствие. Антеони предложил ему разделить костер и ужин и старик согласно кивнул.
-Твоя женщина молится там?- спросил старый воин, подсаживаясь к костру и протягивая к нему узкие ладони. Антеони кивнул.
Немного побеседовав на отвлеченные темы, старик снова устремил взор сквозь купу финиковых пальм, туда, где у освещенной тусклым светом ущербной луны молилась крошечная фигурка.
-Люди глупы, - заметил он, улыбаясь, - часто им нужен крючок, чтобы зацепиться. Они не могут взять в голову, что это не святой исполняет желания, а они сами своей верой.
-Интересная мысль, - с удивлением заметил Антеони, - то-есть, ты думаешь, что всего лишь поверив, люди исполняют мечты своего сердца?
-А разве ты не верил?- улыбнулся старик. –Разве не желал всем сердцем получить эту женщину? Ты сильный и мудрый, но твоей женщине пока ещё нужна помощь. Вот, передай ей, если она усомнится. Она хорошая и добрая женщина, и сердце её открыто для любви.
Старик протянул руку через костер и положил перед Антеони небольшой круглый предмет. Граф наклонился, чтобы поднять его, а когда выпрямился, старика уже не было. По спине мужчины потек холодный пот. Сжав непослушными пальцами оставленный стариком предмет, он поднес его к глазам. То была нагрудная защитная бляха, которую носили обычно воины от защиты от зла и колдовства. И обычно по краю бляхи, в овале под защитными заклинаниями гравировали имя того, кого призван был защитить талисман. Антеони вздрогнул, всматриваясь в крупицы вязи.
-Кабир абу Шамар, - вслух прочитал он, содрогнувшись от потустороннего ужаса и восторга.
-Фердинанд?- послышался удивленный голос Домини. –Кто тут? С кем ты говорил?
Антеони вскочил и бросился ей на встречу. Проводил к костру и вручил чашку с финиками.
-Так кто тут был?- с любопытством спросила Домини, поедая финики, которые очень любила.
-Ты все равно не поверишь, любовь моя, я и сам не слишком верю, - задумчиво произнес Антеони.
-И всё таки?- подняла изогнутую бровь Домини.
Антеони протянул ей талисман с именем абу Шамара.
-Судя по всему это был смотритель, - неуверенно сказал он. –Это нагрудная охранная ладанка с именем того, кто упокоен здесь.
Домини вздрогнула, глаза её открылись чуть шире.
-Абу Шамар?
-Он просил передать тебе это, если ты усомнишься, - сказал Антеони, кивая на ладанку.
Домини тихо охнула и сжала дар в кулачке.

Ранним утром они пустились в обратный путь. Двое, что пришли в Сады Аллаха, впустив в свои сердца пламя пустыни и отринув холод безразличия. Двое, что навсегда отдали свои души друг другу.

Бгг) Ты посты делаешь быстрее, чем я бечу)))

[Аллорет НКеллен]

ratacate, О_о а ты разве не беченый вариант мне прислала?

Дарлинг, я тебе еще ничего не присылала. Я тебе только на письмо ответила. Но я до завтра вычитку закончу. Потом глянешь на комментарии в тексте - и вуаля!

[Аллорет НКеллен]

ratacate, ок, перетащу всё в этот пост *чешет репку* офигеть!