Утащено у Армитажевцев с челленджа

[Аллорет НКеллен]

Название: Шервудский маскарад
Автор: fandom RA 2013
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: 2 724 слова
Фандом: Robin Hood/Робин Гуд
Персонажи: Гай Гисборн
Категория: G
Жанр: статья
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: статья ни в коей мере не претендует на научность, это просто игра ума; все иллюстрации открываются в большом размере по клику
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Шервудский маскарад"

Будь моя воля, я бы начинала сказание о любом герое с рассказа о самом сильном его недруге. Как-нибудь так: «Не желаете ли, добрые люди, услышать занимательную повесть о вражде? Повесть о двух противниках, равных по силе, но с разной удачей, и о том, как каждый из них прибавлял славы другому. О том, как вражда связала их узами крепче братских, и о том, как каждый, желая другому смерти, вел его за собой к бессмертию». И так далее, в том же духе. Потому что герою без врага — никак. Именно сильный и опасный противник дает ему возможность полностью проявить свои геройские качества. Доблесть Беовульфа сияет так ярко, потому что он победил чудовищного Гренделя. Король Артур преодолел все козни Морганы-чародейки и тем самым укрепил свою славу. А в истории о вольных шервудских стрелках именно противостояние разбойника Робин Гуда и рыцаря Гая Гисборна держит нас в напряжении.

В этой статье речь как раз и пойдет о рыцаре и разбойнике. И больше — о рыцаре. Потому что о разбойнике и без того сказано немало.

Начнем, пожалуй, с общих мест. Основной цикл баллад о Робин Гуде (а среди них — баллада «Робин Гуд и Гай Гисборн», интересующая нас особо) создавался с XII по XIV век. Главный герой этого цикла, благородный разбойник, был, без сомнения, придуман земледельцами: йоменами, фригольдерами, а также теми, кого средневековые хроники называли «лишенными собственности». Эти люди обеими ногами стояли на земле — и в прямом, и в переносном смысле — поэтому мир баллад о Робине, на первый взгляд, исключительно человеческий. В нем нет драконов, великанов, чародеев и грандиозных битв. Сам Робин — «добрый малый», никак не эпичный герой, а, скорее, трикстер. Плут, как фламандский Уленшпигель. Он удачлив, щедр и весел, верный друг и, конечно, храбрец. Его окружают такие же, как он сам, «marry man», веселые парни. Эта компания проводит время в охотах, тренировках в стрельбе, пирушках и грабежах, а Шервудский лес выступает даже не в качестве географического объекта, а, скорее, в виде сказочного королевства, где правят воля, отвага и братство.

Но это — на первый взгляд.

Легенды о предводителе лесных стрелков расходились по Англии, начиная с XIII века, и благодарить за это следует бродячих артистов. Они исполняли баллады о Робине в тавернах, на ярмарках, на крестьянских свадьбах и праздниках; они же развивали легенду, вводили новых персонажей и придумывали новые сюжетные ходы. Тут уж в дело шло все, что артисту довелось увидеть или услышать. Образы, прихваченные у собратьев по профессии, — и фантазии по мотивам рыцарских романов, завезенных на остров французскими труверами. Байки, услышанные на постоялых дворах, — и пересказ песен времен норманнского завоевания. Сказки о малом народце — и вольные цитаты из легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, каковые легенды были очень популярны благодаря «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского. Ну и были еще ирландские и валлийские предания о древних богах и героях, которые уже тогда собирали и включали в «Мабиногион», своеобразный «Справочник для начинающих бардов».

Так что робиновский мир — своеобразная шарада. В нем обнаруживается и эпос, и миф, а шервудский веселый разгул приобретает совершенно карнавальные черты. Но ведь карнавал — время, когда носят маски? О да. Маски тоже есть.

Вот Робин Гуд, стрелок в капюшоне, защитник обездоленных. У этого героя, вероятно, был реальный прототип. Для нас несущественно, кто именно это был — человек по имени Роберт Гоуд, злостный неплательщик долгов, или Роберт Фитцуд, опальный граф Хантингтон. Важно другое: одного только реального прототипа, будь он хоть десять раз знаменит, недостаточно, чтобы обеспечить Робину ту известность, которую он стяжал. Слава разбойника из Шервудского леса разносилась в Средние века от края до края Британии. Об этом говорит, в частности, количество географических названий, связанных с его именем: их почти 140, и раскиданы они по всему острову. Вадим Эрлихман в своей книге «Робин Гуд» пишет: «…Дать свое имя объектам, разбросанным по всей стране, могли могучий король, прославленный святой, но никак не атаман разбойников, даже самый удачливый и ловкий. Вывод один: имя Робин Гуд первоначально принадлежало какому-то обладающему широкой популярностью мифологическому герою»*. В яблочко!

Из-под маски славного йомена совершенно отчетливо проступают черты языческого божества. Причем божества солярного, солнечного. Робин — покровитель майских игр, праздника расцвета природы, любви и плодородия, имеющего языческие корни. Его балладное прозвище «добрый малый» (Goodfellow) прямо указывает на лесного духа, которого в Англии так и звали — Робин Добрый Малый. Этот дух носил зеленую одежду, имел веселый нрав, склонность к дерзким выходкам и рискованным шуткам и чисто эльфийское обаяние. Сходство налицо, однако отсутствует главная примета: лук и стрелы. Поэтому В. Эрлихман, исходя из того, что благородного разбойника придумали англосаксы, считает, что в нем слились признаки еще двух богов этого народа: Одина (Вотана) и его сына, светлого Бальдра**. Аргументация Эрлихмана изящна и выдает роскошную эрудицию автора, однако есть один момент, который вызывает сомнения. Баллады о Робин Гуде пришли с севера Англии. Из тех районов, куда все завоеватели — и саксы с их Вотаном в том числе — добирались в последнюю очередь, и часто уже в качестве мирных поселенцев. Их боги там не имели решающей силы. Поэтому в поисках мифологических гудовских корней стоит, я думаю, обратить внимание на пантеон кельтов (тем более что фэйри Робин Добрый Малый — как раз «потомок» кельтского бога лесов, Кернунноса, иначе называемого Зеленый Человек). Мы это и сделаем — попозже.

Но если Робину присущи черты божества, то и главный его противник тоже должен такими чертами обладать! Ведь по законам легенды главный злодей в силе главному герою не уступает, а зачастую даже превосходит. А самый опасный и постоянный антагонист знаменитого разбойника — Гай Гисборн. И мы можем предположить, что он — второй участник шервудского маскарада. Еще одна маска, за которой скрывается бог.

Интересно бы выяснить — какой.

Для начала оценим, что нам вообще известно о Гисборне. Этот персонаж оставил след и в литературе, и в кино; мы начнем с последнего.

Экранный образ Гая Гисборна от года к году менялся. Так, в фильме «Приключения Робин Гуда» (1938 г.) он был выведен как норманн благородного происхождения, рыцарь на службе у принца Джона. Холеный мерзавец в богатых одеждах, надменный, жестокий, самолюбивый и властный; сильный боец и соперник Робина в борьбе за руку и сердце прекрасной Мэрион. Этот классический образ врага прекрасно воплотил на экране Бэзил Рэтбоун.
В британском телесериале «Робин из Шервуда» (1983 — 1985 гг.) Гисборн был уже другим. Норманнской крови у него осталась только половина, а в прошлом обрисовалась карьера наемника. Он обладал скверным характером и такой же удачей, состоял на службе у шерифа Ноттингема, получал от него жалованье и постоянные выволочки за нерадивость. Ни о каком соперничестве за Мэрион речь не шла, зато Робин и Гай внезапно оказались сводными братьями. В роли Гисборна выступал Роберт Эдди.
Наконец, в телесериале «Робин Гуд» производства компании ВВС (Великобритания; 2006 — 2009 гг.) роль Гая Гисборна исполнил Ричард Армитидж. Сценарий сериала был нелеп до крайности, а уж в образ Гисборна сценаристы, такое впечатление, решили вместить все, что было сказано о персонаже до них, и добавить еще кое-что от себя. Получилась куча мала: Гисборн и безземельный рыцарь, и наполовину француз, и сводный брат Робин Гуда, и мальчик для битья. Он состоит на службе то у шерифа, то у принца Джона, соперничает с Робином и за Мэрион, и за деревню Локсли, совершает подлости на каждом шагу. Остается только удивляться упорству и актерскому мастерству Ричарда Армитиджа, который сумел на такой рыхлой основе создать живой, яркий и по-своему логичный образ. Его Гисборн очень интересен: раздираемый страстями, жестокий, болезненно честолюбивый, одновременно рассудочный и безрассудный, жалкий и трагичный. Посреди всеобщего балагана Армитидж с блеском играл драму, вызывая тем самым сочувствие к своему персонажу. Понятно, что Гисборн из сериала ВВС стал наиболее популярной экранной версией этого героя. В дальнейшем мы еще будем к нему возвращаться.

Все эти подробности биографии и характера сэра Гая, конечно, интересны. Любопытно будет также проследить, откуда взялись некоторые из них. Однако к решению загадки они нас не приближают. Посмотрим, что мы сможем извлечь из литературных источников.

Здесь нас интересует в первую очередь баллада «Робин Гуд и Гай Гисборн», одна из самых ранних в цикле. Она выделяется целым рядом сюжетных особенностей. Во-первых, баллада начинается с того, что Робин видит вещий сон. Это сон-предостережение. Робину снится, будто он встречает в Барнсдейлском лесу могучего противника, который его одолевает.

Проснувшись, Гуд немедленно отправляется на поиски своего врага и вскоре натыкается на человека, одетого в конскую шкуру. (Очень возможно, что идея кожаной одежды, в которой щеголяет Гисборн в сериале ВВС, пришла именно отсюда). Шкура выделана так, что закрывает незнакомца целиком: кожа с черепа — капюшон, кожа с ног надета на конечности и т.д. Сохранены также грива и хвост. То есть — Робин видит человек-коня, кого-то в ритуальном одеянии. Этот некто в ходе возникшего диалога сообщает, что зовут его «добрый сэр Гай Гисборн», живет он в горах, совершает много злых дел, а в лес пришел, чтобы исполнить свою клятву. «Я охочусь не на оленей, — говорит он, — мне нужен тот, кого называют Робин Гуд». Далее из текста баллады выясняется, что сэр Гай действует в интересах шерифа Ноттингема и как-то с ним связан, но как — не вполне понятно (зато теперь ясно, где берет начало сериальная традиция отдавать Гисборна на службу к шерифу). Начинается поединок — и Робин обнаруживает, что соперник почти не уступает ему в стрельбе и ничуть не уступает в бою на мечах. Робин даже оказывается на волосок от смерти, и сразить Гисборна ему удается только с помощью обманного удара. Эта дуэль — вторая особенность баллады, поскольку никто из злодеев, ни до ни после, не бросает Гуду вызов персонально, и уж подавно никому не удается его почти убить (злодеи вообще показаны редкостными недотепами, в особенности шериф). Но дальше — больше. Робин произносит над телом Гисборна краткую речь, в которой именует его «предателем» и «изменником», а затем отрезает ему голову, насаживает ее на свой лук и уродует лицо. Его действия оправданы сюжетом, но все-таки такого изобилия кровавых подробностей нет больше ни в одной балладе. И это — третья особенность. Но не последняя.

Дело в том, что Гай Гисборн — единственный из всех противников Робина, кто имеет имя и фамилию. Все прочие — безымянные: шериф, епископ, монах. Мы не можем определить, насколько случайным был выбор этого имени, но пройти мимо информации, которую оно несет, нельзя.

Фамилия «Гисборн» указывает на то, что рыцарь то ли рожден в одноименном населенном пункте, то ли владеет им. Деревушка под названием Гисборн в средневековой Англии была, их было даже две, и одна из них располагалась неподалеку от деревни Локсли — одной из трех, претендующих на звание родины знаменитого разбойника. Так что баллада вполне могла пересказывать реальную историю — о том, как один из прототипов Робина, реальный средневековый йомен, нарвался в лесу на реального рыцаря, прототипа Гая Гисборна, который хотел получить награду за его голову. То, что рыцарь одет в конскую шкуру, такой версии не противоречит — он мог носить ее, например, в исполнение данного им обета (а обеты, случалось, приносили и более заковыристые, тому есть немало исторических примеров).

А что же имя «Гай»? Оно могло попасть в балладу совершенно случайно. А могло, по прихоти какого-нибудь менестреля, забрести из «дворянской» литературы. В средневековой Англии был весьма знаменит Гай из Варвика — полулегендарный герой романов, рыцарь, который совершил ради своей дамы множество подвигов, перебил уйму народа, но под конец жизни осознал, сколько крови пролил, ужаснулся, раскаялся, ушел в отшельники и жил потом в лесу, — кстати, одетый в шкуру. Правда, не лошадиную, а коровью.
Любопытно, что баллада «О рождении Робин Гуда» именует Робина потомком этого самого Гая из Варвика. А если принять, что одновременно Гай из Варвика является литературным «предком» Гисборна, то разбойник и рыцарь оказываются родственниками. (Ну-ну. А мы-то были уверены, что родство, приписанное этим двоим сценаристами ВВС, — всего лишь штамп, заимствованный из мыльных опер).
Да, так мы об имени «Гай». Наш условный менестрель мог принести его в балладу не только из романа. Был валлийский миф о Киллухе и Олвен, где такое имя носит воин, сопровождающий главного героя, прекрасный наездник. И была легенда о короле Артуре, очень популярная в Англии. В ней Гаем зовут сына лорда Эктора, воспитателя юного Артура. Гай — сводный брат будущего короля, впоследствии — один из рыцарей Круглого Стола, сенешаль Камелота. Что особенно интересно, «артуровский» Гай — колдун. Он может по желанию изменять свой рост; когда несет на плечах поклажу, она остается сухой во время самого сильного дождя; если его товарищи не могут разжечь костер — он становится для них источником огня. Нет ли здесь какого-то эха, слабого отголоска древней сущности, которую мы ищем? Ведь легенда о короле Артуре имеет кельтские корни — и бог, чьи черты просматриваются в образе Гисборна, тоже, вероятнее всего, принадлежит к кельтскому пантеону.

Реплика в сторону. Сэр Томас Мэллори, автор «Смерти Артура», очень сильно невзлюбил сэра Гая из Камелота. По версии сэра Томаса Гай, во-первых, выделялся исключительным злоехидством (все мы помним коронную ухмылку Гисборна в исполнении Ричарда Армитиджа), а во-вторых, был не слишком умелым рыцарем. Он проигрывал гораздо чаще, чем побеждал, особенно в конном бою (Гисборн Армитиджа отличался в поединках примерно таким же везеньем). Наверное, было бы ошибкой восклицать, что, мол, вот чем вдохновлялись сценаристы ВВС! Но, с другой стороны, артуровский архетип в сознании англичан жив до сих пор. Так что — почему бы и нет?

Оставим теперь имя рыцаря и приглядимся к нему самому. Нас интересует в первую очередь пресловутая конская шкура. Одеяние символическое, причем со многими смыслами. Во-первых, конь олицетворяет верховную власть. Во-вторых, он связан со смертью. Конь — психопомп, он провожает души умерших в загробный мир и является непременным атрибутом владыки этого мира. Человек, который изображает коня, как бы перенимает на себя все, что с ним связано. Пока он носит свою ритуальную одежду, он сам — и проводник душ, и могущественный правитель потустороннего края.

Таким образом, мы ищем бога, с которым ассоциируется цепочка «конь — смерть — гора». Верховного бога. Мрачного бога (поскольку его противником выступает бог солнечный). Вероятнее всего — из кельтского пантеона. И такого, который ко времени создания легенды о Робин Гуде сохранил в сознании людей свой высокий статус.

Последнее условие не случайно, поскольку к XIV веку большинство языческих богов таковыми быть перестали. Частью они были христианизированы, частью — превращены в смертных героев хроник. Например, богиня Дон, которую кельты почитали праматерью всех небесных богов, по непонятной причине превратилась в хрониках в одноименного короля Лохлина и Дублина, который якобы привел в 267 году н. э. ирландцев в Северный Уэльс. Такая же участь постигла Гвидиона, «друида богов», которого хронисты превратили в сына «короля Дона» и возложили на него задачу обучить свой народ письменности. И так далее, примеров множество.

Однако оставались еще боги, которые упорно сопротивлялись любым трансформациям. Вторым среди них был Кернуннос, бог лесов, который сначала стал Эрном-Охотником, а позднее превратился в фэйри по прозвищу Робин Добрый Малый. А первым — о! Первым был бог поистине удивительный, непримиримый и несгибаемый. Который вплоть до XV века оставался для англосаксов, несмотря на повсеместное распространение христианства, именно богом, — а затем совершил тактическое отступление, уменьшился до размеров крошечного эльфа и стал королем волшебной страны. Который пережил в мифах и легендах едва ли не всех своих родичей-небожителей. Который был всадником (конь), великим охотником, «чья добыча — не олени, а человеческие души». Во времена расцвета язычества он был богом войны и смерти, судией и проводником душ, коими безраздельно правил на вершине горы, окруженной туманами. Позднее, когда язычество уже частично уступало христианству, его знали как повелителя демонского племени Аннуина (верховная власть). А еще позднее, когда влияние языческих культов совсем ослабло, он стал выступать в роли короля Тилвит Тег, валлийских фэйри.

Похоже, мы нашли того, кто нам нужен. Мы убедились, что к этому богу имеют отношение конь, смерть, гора, верховная власть. Мы увидели, что он очень долго сохранял свой божественный статус, и по самой своей природе являлся противником для солнечного божества. Осталось назвать имя: Гвин ап Нудд. Неукротимый бог кельтского пантеона.

Можно предположить, что он и скрывается под маской Гая Гисборна.

А теперь вернемся к Робину. В биографии Гвина ап Нудда есть примечательный эпизод. Как-то раз он влюбился в прекрасную деву высокого рода по имени Кройддилад. Дева была обручена с другим, и Гвин о том знал, однако подло ее похитил. Жених девы с этим не смирился и в свою очередь умыкнул ее у Гвина. (В свете этого анекдота любовный треугольник Робин-Мэрион-Гисборн, очень оживляющий сюжет сериала ВВС, приобретает совершенно особенную окраску).
Кавалеры похищали даму друг у друга довольно долго, пока их спор не был представлен на суд самого короля Артура, и тот решил, что Кройддилад нужно отослать к отцу, а соперники должны сражаться за нее каждый год, вплоть до Судного дня, и тот из них, кто окажется победителем, получит деву в жены. Так вот: соперника Гвина звали Гвитир ап Гврейдавл («Победитель, сын Удалого»), и был он солярным божеством. И атрибутом его был, предположительно, — лук.

И если мы взглянем на схватку Робина и Гая Гисборна с этой точки зрения — мы увидим ритуальный поединок, вечную дуэль зимы и лета, смерти и жизни.
Поединок, который вращает мировое колесо.
____________________________________________________________________________
* - Эрлихман В.В. Робин Гуд / Вадим Эрлихман. — М.: Молодая гвардия, 2012. — С. 60.

** - там же, с. 61—68.

@темы: интересности