Название: Сердце леса

[alloret]

Автор: Аллорет НКеллен
Бета: fandom Robin Hood 2014
Канон: Robin of Sherwood
Размер: мини, 1099 слов
Пейринг/Персонажи: Робин Гуд, Гай Гисборн
Категория: джен
Жанр: ангст, броманс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Гай знал теперь, что больше никогда не будет один
Предупреждение: отсылка к событиям 3 серии 2 сезона "Повелитель деревьев"


Впервые он очнулся в лесу спустя две седмицы после того, как проплутал по тому же лесу волей древнего божества. Полуголый, в разодранной камизе, он лежал у корней громадного дуба. В какое-то мгновение ему приснилось или привиделось, будто сам он — гигантское дерево, видевшее еще времена без людей. Что руки его — ветви, а тело превратилось в могучий кряжистый ствол, ноги вросли в землю на чудовищную глубину, достигая едва ли не самого ада.
Гай сжался в комок, пытаясь понять, осознать себя, как человека, но это было непросто. Помогло знакомое фырканье и теплое дыхание, согревшее заледенелую спину. Фьюри толкнул его мордой, заставляя подняться. Гай обхватил руками мощную шею, подтянулся и кое-как выпрямился, встал на негнущиеся онемелые ноги. Голова закружилась, и он едва не свалился, но сумел не только устоять, но и взобраться на спину верного коня, который фыркнул и двинулся по едва заметной тропке к выходу из леса.
Шерифа к счастью не было в замке, за какой-то надобностью старый греховодник отправился в аббатство к любимому братцу. Гай воспринял это как дар небес. Объяснять желчному де Рено свои прогулки во сне ему совершенно не хотелось. Он нарычал на нерасторопного слугу, велел разогреть воды в купальне и принести туда чистую одежду. Больше всего на свете хотелось согреться, так холодно ему не было даже в детстве, когда отчим запер его в пустой башенной комнате, наказав так за пустячную провинность. Тогда Гай думал, что холод будет вечным. Сейчас же ему казалось, что весь мир наполнен звенящим льдом. И лишь забравшись в обжигающе горячую воду в бадье, он почувствовал, как оттаивает кожа.

Второй раз он проснулся в лесу спустя седмицу после первого раза. Тупо ныли разбитые ноги, и снова было чувство, что он — дерево, а волосы его — густая крона дуба. Ему слышалось пение птицы, так близко, что отдавалось громом в голове. Он чувствовал горячий луч солнца, согревающий его тело, вернее, ветвь, открытую свету. Гай пошевелился и попытался вздохнуть. Это было труднее всего. Деревья дышат странно, листьями, корой. Он мучительно бился, пытаясь дышать по-человечески.
— Тише... ты расшибешь себе голову о корни, — донесся издалека знакомый голос. Неимоверно горячие руки стиснули его лицо. Некоторое время он не чувствовал ничего, кроме этого обжигающего прикосновения. Деревья не видят. Но они ощущают. И он ощущал всей корой, всеми листьями, что это друг, носитель духа, правящего всеми деревьями.
— Посмотри на меня, Гай...
Где-то далеко возникла странная дрожь, он не мог слышать, деревья не слышат. Но он понимал.
— Гай, ты слышишь меня?
Он задрожал мучительно, чувствуя, как рвутся связи, как тает ощущение себя. Из горла вырвалось слабое сипение. Мир дрожал, собираясь в одну точку на неимоверно прекрасном лице.
— Гай, ты человек, пойми это, — в голосе и взгляде Робина было сострадание, и рыцарь наконец-то смог вздохнуть. — Посмотри на меня!
— Лок... сли... — имя получилось выговорить только в два приема.
— Тише, Гай, — жесткая ладонь снова коснулась щеки. — Здесь рядом хижина, пойдем, тебе нельзя тут оставаться.
Приземистая, почти по мшистую крышу утопленная в земле хижина оказалась неожиданно теплой и уютной. Робин втащил его внутрь и уложил на дощатый настил, покрытый истертыми до кожи шкурами. В углу, в небольшом полукруглом очаге едва трепетал огонь. Гай лежал, повернув голову, и мог видеть лишь спину разбойника, раздувавшего пламя. Потом Робин повернулся, держа в руках деревянную чашку, от которой поднимался пар.
— Это поможет тебе согреться.
Робин опустился на колено рядом с лежанкой, просунул свободную руку под плечи Гаю. Костистое колено уперлось тому в спину, поздоровавшись со столь же твердыми позвонками.
— Потихоньку, не торопись.
Гай глотнул, готовый уже на все, лишь бы избавиться от чудовищного всепоглощающего холода. Словно струйка раскаленного металла прокатилась по горлу. Но он продолжал глотать, давясь, дрожа всем телом и чувствуя, наконец, как по жилам побежали живые волны огня. Желудок несколько раз содрогнулся в позывах тошноты, но Гай с легкостью справился с ним.
— Можешь сидеть, или лучше ляжешь?
Гай кое-как уперся все еще непослушными руками в лежанку, пристраивая снова ставшее родным тело.
— Хорошо, — серьезно кивнул Робин, — как хочешь.
— Что... что происходит? — говорить было труднее, но Гай справился и с этим.
— Лес взял часть твоей души и взамен отдал тебе немного своей, — в голосе Робина звучали печаль и странная болезненная нежность. — Как в свое время сделал это со мной.
Гай прикусил губу. Где-то внутри рождалась буря эмоций, ненависти, ярости, обиды, отчаянной жажды чего-то. Он обхватил колени, глядя перед собой. Робин положил руку на его предплечье, и Гай какое-то время просто смотрел на его тонкие, похожие на молодые веточки, пальцы.
— Я не хочу, — выдавил рыцарь, с трудом проталкивая слова в обожженное пульсирующее горло, — почему... почему он просто не убьет меня?
Робин покачал головой.
— Я не знаю, Гай. И не знаю, почему он выбрал тебя. Но ты хотя бы не будешь один, наедине со своим отчаянием. Я был один на один со своим. Каждое утро несло мне то, что чувствовал сегодня ты, пробудившись у старого дуба.
Он отошел к очагу и наполнил чашку из котелка, стоявшего на подогретых камнях.
— Вот, выпей, это отвар из трав. Он помогает оставаться человеком несмотря ни на что. Отныне ты всегда должен будешь пить его, если не хочешь слиться с лесом. Мне дала рецепт этой смеси старая сумасшедшая знахарка, что живет на отшибе.
— А твои люди? — Гай сам не знал, почему спросил об этом. Так жутко ему не было уже очень давно.
— Никто из них, — покачал головой Локсли, — никто не приглянулся лесу настолько, чтобы слиться с ним. Теперь нас двое, ты и я.
— Лучше умереть, — Гай покачал головой, — упасть на меч...
— Не все так просто, — грустно улыбнулся Локсли, — если ты умрешь сейчас, то лес заберет тебя, сделает своим навеки. Я не нашел пока способа освободиться от этой участи. Но я найду. Обязательно найду, — голос его дрогнул, и в нем Гаю послышалось глухое непреходящее отчаяние. Наверное, это отчаяние что-то изменило. Он не мог понять, не мог объяснить. Он просто потянулся, взял чашку из рук Робина и медленно выпил все до капли. Затем поднялся, опираясь о стену.
— Мне надо идти. Если де Рено узнает...
Робин кивнул. Гай смотрел в его юное лицо с огромными нечеловеческими глазами. Вдруг подумалось, что и него теперь будет такой взгляд. Словно из души твоей смотрит на мир древнее божество. Он не мог бы сказать, откуда пришло это чувство, но знал, что оно правильное.
— Будь осторожен, — сказал Робин, проводив его тайными тропами к опушке, — и возвращайся поскорее... брат.
Гай хотел было возразить, но вместо этого кивнул. Буря внутри утихла, оставив что-то, чего он не мог пока осознать, не мог понять. Но это нечто разгоралось внутри, заполняя его измученную душу, успокаивая, утешая. Гай шагнул вперед, выпустив пальцы Робина. Тонкая зеленая нить протянулась от его сердца к сердцу разбойника, спаивая их в единое целое. И Гай знал теперь, что больше никогда не будет один.