Дурдом в подгорном королевстве

[alloret]

Мой сон обрел странные НЦшные очертания. Нелюбителей секаса, особенно гномоэльфического просьба под кат не соваться.


Милина Макинтош никогда не думала, что её способность находить приключения на собственную пятую точку может сослужить ей настолько плохую службу. Но сейчас, плутая в нереально прекрасных залах Эребора, она готова была дать себе зарок никогда не пить с гномами и не соваться в их штольни.
Обессиленная, злая и расстроенная Милина села на резной бордюрчик у стены, по соседству с двумя прекрасной работы ночными горшками, по счастью пустыми, как её желудок. Ей хотелось плакать и ещё больше хотелось есть. Но унижаться до просьбы еды у гномов она не стала бы даже под угрозой голодной смерти.
-Что ты тут делаешь?- удивленно спросили откуда-то сверху. Мил подпрыгнула от неожиданности. Уже свыкшись с мыслью, что смерть от голода, усталости и недотраха близка, гордая, хотя и малорослая эльфийка готова была принять её с распростертыми объятиями.
-Уйди, коварный, не мешай помирать!- ляпнула она, как всегда ни на миг не задумавшись о сказанном. И только потом подняла взгляд. Две ноги, мощный торс, физионоооооооо…..
-Ооооооо!- вырвалось у гордой дочери эльфийского народа при виде красивого лица, вполне достойного самого Верховного Эльфа.
-А ты не могла бы помирать где-то ещё? А то опять скажут, что померла дескать от любви ко мне. Надоели уже, дуры, - в голосе красавца звучала нешуточная обида. –Если бы все помирали, тут бы уже одни умертвия бродили по залам.
Офигевшая от такого отбреха Милина молча смотрела на парня.
-Нужен ты мне…- наконец соизволила обидеться она. –Я с голоду помираю. А не от любви ни от какой… нафиг она мне сдалась, любовь эта…- голос девушки предательски дрогнул, а в огромных голубых глазах появились слезы.
-Эээээ…ты только не реви!- испугался красавчик, наклоняясь и помогая ей встать. –Пойдем. У меня со вчерашнего окорок остался и куча всякой снеди. И вино есть.
-Вино?- оживилась Милина. –Вино это хорошо!
-Эльфийское, перегнанное трижды, - доверительно сообщил красавец, втаскивая её в богато убранные комнаты. –Мне спецом контрабандой доставляют.
-А ты не промах парниша!- одобрительно кивнула Мил, пробуя вино и сводя глаза на кончике носа. Из её ушей пошли две тоненькие струйки пара. –Отличное пойло!
Она как следует тяпнула, довольно заворковав. Гном уселся рядом, с любопытством разглядывая гостью.
-А ты красотка!- заметил он, бочком придвигаясь к девушке. –Обычно у нас немного другие критерии приняты. Но вот хоть убей, не нравятся мне бороды у девчонок.
-И мне не нравятся, - кивнула уже откисшая Милина, блаженно вздыхая. –Я Милина Макинтош. А ты?
-Торин, - парень улыбнулся и от его улыбки у Милины в животе словно запорхали бабочки.
-Королевич Торин?- проворковала она, откусывая изрядный кусок от копченого окорока.
-Он самый…- губы парня были от чего-то уже на её плече. Милина не успела даже удивиться. Только торопливо прожевывала окорок, допивая вино из кубка, пока Торин одну за другой сдирал с неё драпировки. А его ласковые пальчики уже пробирались в святая святых, заставляя Мил ерзать как на раскаленной сковородке.
-Ммммм…умммммм…ннн…ай, имей совесть!
Торин молча запечатал ей рот поцелуем и вжал в стену. Он уже успел освободиться от большей части своей одежды и остался в одних сапогах, видимо, решив, что они не помеха. Милина ойкнула, сведя глаза в кучку на кончике носа. Она судорожно цеплялась за мощные, поросшие мягким подшерстком плечи, чувствуя покалывание бороды на своей шее. От этих жадных поцелуев по телу растекалась хмельная истома, а из горла рвались наружу переливчатые стоны и вопли. Торин прижался губами к её губам, его язык толкнулся в рот Милине, а снизу уже стучался более солидный гость. Мил свела глаза на переносице, молясь Эру, чтобы не помереть. Крышу у ней уже сорвало напрочь. В глазах мелькали красненькие огоньки, а утробные стоны-рычания Торина действовали как валерьянка на мартовскую кошку. Милина забилась, взвизгивая и царапая мощные плечи королевского сына, который разошелся не на шутку.
-Ох, твою мааааааааааааать!!!!!!!
-Мммммм…аххххрррррррррр!!!!!!!!!!!!!
Торин двинулся, беря все глубже и глубже, а Милина уже не думала ни о чем кроме того, как просто остаться в живых. Помирать резко расхотелось. Бушевавший внутри неё ураган вышиб из хорошенькой головки эльфийки все мысли кроме одной.
-Аааххх, Торин! Оооххх, миленькиииииий!!!!!! Ещё! Давай ещё!
Его не приходилось упрашивать. Однако, боясь навредить столь неожиданно свалившемуся на него счастью, молодой королевич был весьма осторожен. А Милине, успевшей изрядно оголодать со времени визита оборотней в столицу Эльфийского Королевства (ага, был там такой, зеленоглазый красавчик с волчьей улыбкой и большим достоинством), хотелось все больше и больше. Она двигала бедрами, насаживаясь на изрядный кингсайз королевского сына, рыча и постанывая. Торин хмыкнул, поудобнее перехватил красотку под попу и с такой силой заработал бедрами, что Милина заверещала и забилась, почти лишившись чувств от накатывающих одна за другой волн наслаждения.

Спустя три дня в комнату королевича робко постучались. Милина заворчала откуда-то из волосатой гномьей подмышки. Но Торин бодро вскочил на ноги и прошествовал к двери, как был, в одних сапогах.
-Аааа…ээээээ…- круглые глаза Фили были похожи на глаза совы. Мальчишка испуганно попятился.
-Нуу?- томно проворковал Торин, глядя на племянника.
-Гвозди гну!- рявкнул до боли знакомый голос. Торин чуть было не сел на пол, увидев красивую бородатую физу младшей сестрицы. Дис заглянула через плечо брата в комнату, фыркнула при виде свернувшейся калачиком эльфийки.
-Ну и вкус у тебя, братец! Ну да ладно, отец хочет тебя видеть. Как освободишься, дуй в тронный зал. И оденься хотя бы.
Торин бухнулся на постель, притянув к себе Милину, которая спросонья хихикала и ругалась.
-Закроешь за мной дверь и будешь сидеть тихо-тихо, - проворчал королевич, размашисто работая бедрами.
Милина блаженно повизгивала, ухмыляясь и мысленно показывая хрен любимой мамочке, утверждавшей, что мелкорослая дочка страшна как грех и неспособна вызвать желание даже у тролля. Фигушки! Красивейший из принцев Средиземья у её ног, ныне, присно и вовеки веков. Аминь!