Продолжение буду выкладывать по мере поступления в комментах.Голова болит. Руки и ноги словно погрузили в густую горячую патоку. Он ощущал прикосновения со всех сторон. Жадные, грубые прикосновения. Его волокли куда-то, а он был так слаб, что даже не был в состоянии сопротивляться. Голова безвольно болталась, черные длинные волосы мели грязный каменный пол.
-А он ничего!- словно из бесконечной дали доносится голос. Он не понимает, чего от него хотят. Голова раскалывается. Он даже не пытается оттолкнуть, когда грубая рука сжимает его волосы и мокрые губы прижимаются к его лицу. Только чуть отворачивает голову. Страшная слабость, тело словно в раскаленной патоке. Голова…он пытается собрать в кучку расползающиеся осколки сознания. Боль на миг вырывает его из окутавшего рассудок тумана. Он лежит на каменном ледяном полу, а жадные руки рвут на нём одежду, его держат крепко, не вырваться.
-Нет…пожалуйста…- он с трудом выталкивает слова в сухое пылающее горло. –Кто вы…
-А он и правда красавчик!- -произносит задумчивый голос. – Ну что, ребята, покажем этому аутлоу, что у нас есть, чем похвастать!
Он дрожит от холода, дрожит от грязных мерзких прикосновений. Их руки повсюду. Он стонет и вскрикивает, когда один из них больно сжимает его плоть. Их руки всё ещё на его теле, но они не двигаются. Он плохо понимает, что происходит. Те, что держат его за ноги, отодвигаются, давая дорогу. Он видит словно в алом тумане красивое юное лицо, холодные голубые глаза. Это лицо так знакомо…сознание снова уплывает куда-то, но он успевает…
-Помогите, - жалобно стонет он…-пожалуйста…помогите…
Гай из Гизборна повидал много чего в своей не слишком радостной жизни. Но то, что увидел, спустившись в подземелье, куда по словам слуги принесли пленника- аутлоу, наполнило его отвращением и к горлу подкатил тяжелый тошнотворный ком.
Он рявкнул и этот грязный сброд, называющий себя пехотинцами, расступился, давая ему дорогу. Гизборн увидел распластанное обнаженное тело, обрывки веревок на тонких запястьях, мокрые, блестящие от крови волосы. И лицо, при виде которого у него болезненно сжалось в паху. Локсли! Чертов Локсли, главарь этой проклятой шайки из леса! Первым порывом было развернуться и уйти, предоставив этим ублюдкам полную власть над поверженным врагом. В памяти за пролетевшие мгновения всплыло макание в озере, возвращение в Ноттингем в одном исподнем, те унижения, которым он подвергался с подачи этого грязного смерда. Но потом случилось что-то, чего Гай так и не смог понять, как ни пытался потом осмыслить. Глаза разбойника, расфокусированные, бездумные, неожиданно остановились на нём. Он потянулся, тяжело дыша, дрожа всем телом, глядя на окаменевшего от неожиданности Гизборна. А потом…
-Помогите…пожалуйста…помогите…- срывающийся слабый голос резанул по самому сердцу.
Гай отступил на шаг, пытаясь отогнать собственное кошмарное воспоминание. Он-десятилетний ребенок, лежащий на охапке залитой кровью соломы, протягивает руку к матери, идущей мимо конюшни. Сэр Эдмонд с плетью , стоящий над ним. Его собственная кровь, капающая с хвоста плети. И его мольба, обращенная к матери…мольба, оставшаяся без ответа…
Он смотрел на истерзанное худое тело, на измученное лицо с безжизненными глазами, на слабо шевелящиеся губы. Сколько раз этот чертов йомен унижал его! А теперь…теперь у него есть шанс отомстить. Но кому? Аутлоу настолько не в себе, что попросил помощи у заклятого врага…при мысли об этом у Гизборна снова оборвалось всё внутри. С пару минут он стоял, глядя на голого, покрытого кровью и синяками врага, взвешивая за и против и приходя к единственному верному решению. Разбойник снова задрожал, что-то умоляюще хныча. Он лежал в той позе, в которой оставили его пехотинцы, не пытаясь ни отползти, ни прикрыться, Гай против воли не мог оторвать взгляда от его худых бедер, на которых явственно проступали темные следы-кровоподтеки от жадных пальцев. Сорвав с себя плащ, Гизборн набросил его на изломанное, хрупкое тело, встал на одно колено, чтобы поудобнее перехватить врага. Голова Локсли безвольно упала ему на плечо. Подняв разбойника на руки словно ребенка, сэр Гай окинул сгрудившийся у стены сброд презрительным взглядом и вышел из камеры.
В его комнатушке сумрачно и прохладно. Сам он был привычен к холоду, камин тут совсем крошечный, но пленнику нужно тепло. Гай уложил разбойника на собственную постель, набросив сверху тяжелое одеяло из овечьей шерсти.
-Ты, -повернулся он к испуганному слуге, явившемуся на его рёв- протопи тут как следует камин. И пусть принесут побольше дров. Принесите сюда большую кадку из купальни, и чистый холст. И пошли за знахаркой. А теперь выметайся, живо!
Слугу как ветром сдуло. Гай знал, что его боятся куда больше, чем его лордства. При мысли о шерифе он усмехнулся и поднялся с постели, заходив взад-вперед по комнате. Старый хрен приедет не раньше, чем через месяц. Аббат забрал его в свои владения после того, как шерифа свалил тяжелый недуг. Оставив замок на своего первого рыцаря, де Рено отправился под крылышко к братцу. Гай впервые за долгое время чувствовал себя просто великолепно. Вот только сейчас…
Он наклонился над неподвижным телом, откинув край одеяла. Локсли был без сознания, но пока дышал. Гай нервно прикусил губу. Чертов сакс тихо похрипывал, не двигаясь, крови с его головы натекло изрядно. Видно, здорово его приложили. Гизборн осторожно раздвинул мокрые черные пряди и зашипел сквозь прикус. Огромная рваная рана пересекала голову от затылка до макушки. Видимо, били сзади, чем-то неровным и очень тяжелым. Гай угрюмо хмыкнул. Удивительно, что это отродье все ещё живо!
-Так просто ты не сдохнешь, - тихо произнес Гизборн, вытирая окровавленные пальцы о подстилку. –Тебя вылечат…а там…думаю, мне будет приятно напомнить тебе о том, как ты просил пощады…и о многом другом тоже…
читать дальше
Знахарка притащилась когда камин был хорошенько растоплен, а Локсли как следует вымыт и завернут в чистую ткань. Всё это проделали две рабыни-сарацинки, чьи взгляды, бросаемые на пленника, были весьма красноречивы. Гай спустился вниз, отдать распоряжения на вечер. Когда же вернулся, одна из девушек, невысокая, изящная, с тоненькой талией и пышными бедрами, просматривающимися даже под мешковатой одеждой, преклонила колени перед ним.
-Мы закончили, господин, - её низкий, грудной, чуть хрипловатый голос заставил рыцаря внимательнее присмотреться к девушке. Длинные черные волосы спадали почти до пояса, шлейфом окутывая её изящное тело.
-Встань, - велел он, и когда она подчинилась, взял её лицо за подбородок, подняв навстречу своему. –Как звать?
-Лейла, господин, - спокойно ответила она, словно не замечая, как взгляд её золотисто-рыжих, почти кошачьих глаз действует на юного рыцаря. Гай полыхнул, как маков цвет. Он ничего не мог поделать с этой своей особенностью.
-Останешься здесь и будешь ухаживать за этим…- он кивнул на Локсли. Девушка обняла свою подругу, которая выглядела немногим старше и была пухленькой, с тяжелой грудью и бедрами.
-Господин, одной мне трудно будет. Позволь Амонет остаться со мной!
Это не входило в его планы, но Гай трезво оценивал силы девушки.
-Пусть останется и она тоже, - позволил он. – А теперь пусть твоя подруга спустится и принесет сюда поесть и вина…для меня и для вас обеих. Твоя подруга понимает наш язык?
-Не очень хорошо, - Лейла погладила пышечку по плечу. –Она знает всего несколько слов.
Она произнесла что-то по-аравийски, и пухленькая девушка, кивнув, убежала вниз.
-А ты? Ты неплохо говоришь по-нашему, - Гай заинтересованно взглянул на сарацинку.
-Я не всегда была рабыней, - девушка вскинула голову и обожгла молодого рыцаря рыжим взглядом. –Мой отец- повелитель правоверных Салах-ад-Дин!
Гай задумчиво взглянул в лицо хрупкой рабыне. Было что-то в ней, что не позволяло усомниться в её словах. Стало быть…
-Значит, ты принцесса…забавно…
-Так судил Аллах, - пожала плечами девушка, - кто мы такие, чтобы противиться его власти?
-Подойди, - Гай опустился в кресло, пристально глядя на девушку. Она приблизилась, спокойно глядя на него.
-Если ты задумал худое, господин, то противиться я тебе не могу, - её голос прозвучал словно гром небесный, заставив Гая отдернуть руку, которую он опустил было на бедро девушки. –Но то, что ты сделаешь, будет на твоей совести…
Гай поднялся, нависая над строптивицей как скала. Она встретила его бесстрашным взглядом золотистых глаз. Со стороны послышался жалобный стон. Гай вздрогнул, повернувшись. Локсли захрипел и снова застонал. Гизборн махнул рукой.
-Займись им, девушка…
Она бросилась на помощь Локсли, бережно приподняв его голову, нежно шепча, успокаивая.
Вернулась Амонет, полненькая сарацинка с пышными формами и нежным полу-детским лицом. Гай велел поставить второе ложе рядом с первым, что исполнили слуги. Амонет притащила целый поднос с жареным мясом, вином и сыром. Поев, Гай оставил немного мяса и сыра девушкам, а сам свернулся на своем ложе, наблюдая за двумя фигурками, снующими вокруг постели больного. Языки пламени в камине вырисовывали их четко и ясно, просвечивая сквозь тоненькие, потертые рубахи. И у молодого рыцаря не раз и не два перехватывало дыхание при взгляде на изящную пышнобедрую фигурку принцессы Аравийской. Он сам не заметил, как задремал.
Когда он проснулся, то не сразу вспомнил о произошедшем. Его собственная постель, рядом постель с неподвижной костлявой тушкой, едва прикрытой одеялом, две фигурки, спящие на подстилке в углу, тесно прижавшись друг к дружке.
Гай сполз с ложа и обошел постель пленника, наклонившись над ним. Знахарка неплохо потрудилась. От больного исходил сильный запах трав, среди оттенков Гизборн разобрал аромат зверобоя. Волосы ему остригли и тщательно обрили голову, чтобы можно было заняться вплотную раной. Без своей буйной гривы разбойник выглядел почти ребенком. Целебный бальзам из трав покрывал чудовищную рану густым слоем. Дыхание раненого стало спокойнее и ровнее, хотя он иногда постанывал. Взгляд Гая скользнул по изможденному лицу, заляпанной бальзамом подстилке в угол, где спали девушки. Сарацинская принцесса пошевелилась, вздохнув во сне, рубашка на ней задралась и Гай судорожно сглотнул, ощутив как снова заполыхали щеки при виде гладкого смуглого бедра и чего-то ещё, темного мягкого пушка, краешек коего виднелся из-под рубахи. Девушка снова зашевелилась, просыпаясь, а Гай стоял столбом, не в силах оторвать зачарованного взгляда от открывшейся красоты.
-Господин?- Лейла открыла глаза и торопливо одернула задравшуюся рубаху. Гизборн отступил на шаг, всеми силами стараясь выглядеть спокойно, даже не подозревая, что с физиономией ярко-красного цвета это не то что бы затруднительно. Сарацинка же и не думала краснеть, хотя из одежды на юном рыцаре оставались лишь исподние порты. Напротив, её взгляд был полон вполне искреннего интереса и восхищения, что в общем-то было закономерно- Гай сам не подозревал, как привлекательно выглядит его мускулистая тушка и белоснежная кожа. Некоторое время молодые люди молча пялились друг на дружку. Первым опамятовался рыцарь и тут же почти бегом бросился к своей постели, рядом с которой бросил ночью одежду.
-Я спущусь вниз, - сказал он, одеваясь, -а вы будьте тут. Если что-то понадобится, отправишь свою подружку. Я пришлю вам еды и питья.
Спустившись вниз, он отдал несколько распоряжений по поводу завтрака и после того, как накрыли на стол, велел отнести часть еды в его покои. Затем почти до обеда занимался обыденными делами, присматривал за порядком, вершил суд, тренировался. Тренировки проходили на внутреннем дворе и он даже не подозревал, что за ним неотрывно наблюдает пара темных восхищенных глаз из крохотного оконца на верхнем ярусе.
-Он красивый, - мягко сказала Амонет, тронув подругу за плечо, - хотя и не такой, как этот. Но он ведь франк, христианин…
Лейла кивнула, не сводя глаз с тренирующегося на дворе юного рыцаря. Амонет с тихим вздохом принялась отирать тело раненого, покрытое крупными каплями испарины, чистым куском холста, смоченным в горячей воде. Её руки ловко сновали, она почти завершила работу, оставалась только спина. Амонет попыталась приподнять тело юноши, но сил было мало. Тогда она бережно перевернула его на бок. Осторожно омыла плечи, спину, острые выступающие крылья лопаток.
Жалобный стон заставил её подпрыгнуть от испуга. Почти сразу подбежала Лейла.
-Что случилось? Ты сделала ему больно?
-Нет!- в голосе Амонет был почти суеверный ужас.
-Тише, не кричи, - принцесса зажала рот подруге маленькой сухой ладошкой. – Давай перевернем его. Мне кажется, ему стало худо из-за смены позы. Ведь знахарка говорила, чтобы мы старались не тревожить его.
Вдвоем девушки перевернули раненого, укрыв его чистым куском холста и поверх одеялом из шкур. Юноша снова застонал, а потом открыл глаза. Амонет тихо охнула. Она не слышала тяжелых шагов сзади и не видела навившего над ними торса Гая из Гизборна. Огромные зеленовато-прозрачные озера, полные отчаянной боли смотрели на неё с лица, которое казалось лицом ангела. Потом раненый протянул руку.
-Помогите…- его голос прозвучал слабо и по-детски устало, -помогите…
Гай вздрогнул. Сам не понимая, что делает, он протянул руку и сжал тонкие пальцы аутлоу. Как ни странно, это прикосновение сразу успокоило пленника. Он ответно сжал руку рыцаря в своей и вздохнул с видимым облегчением. Гай опустился на край постели, в смятении глядя на беззащитного врага. Совсем не так он представлял себе их встречу и свою сладкую месть. Он мечтал о том, чтобы заставить этого аутлоу страдать, вкусить все те унижения, что выпали на его собственную долю. Но сейчас, сидя на краю его постели, с ладонью, находящейся в плену слабых пальцев разбойника, врага, сэр рыцарь думал совсем о другом. Он возвращал в памяти собственную боль и отчаянное желание вцепиться вот так в руку, способную защитить его от ненависти и жестокости.
-Больно…- - донесся до него жалобный шепот. Гай вскинул голову. Разбойник закрыл глаза, из-под тяжелых темных ресниц струились слёзы. Пухленькая сарацинка, чья мордашка была тоже мокра от слёз, торопливо опустилась на колени подле постели и принялась ласково поглаживать грудь и лицо раненого, словно это могло как-то его успокоить. Как ни странно, её действия возымели эффект и разбойник заметно расслабился, хотя так и не выпустил ладонь Гая из своей руки. Гизборн осторожно высвободил пальцы и поднялся с постели. Его немного колотило.
-Господин, - мягкая ладошка легла на его плечо, - ты бледен, присядь, я налью тебе вина.
Он вздрогнул, глядя на Лейлу, которая смотрела на него сочувственно. Затем тяжело опустился, почти рухнул в кресло. Пальцы жгло, словно рука разбойника была раскаленной. Гай поежился, глядя, как сарацинка наливает вино в чистый кубок. Она подала ему кубок и, забирая его, Гай коснулся ненароком её пальчиков. Снова хлестнула горячая, сносящая рассудок волна.
-Присядь, - он обнял талию девушки, заставив её опуститься ему на колено. –Сарацинские женщины мудры и искушены в наслаждениях. Кроме того почти все они- ведьмы, умеющие читать в сердцах людей. Прочти в моем сердце!
Он осушил кубок, глядя на неподвижно замершую девушку. Она казалось, о чем-то глубоко задумалась. Наконец, когда Гай уже отчаялся получить ответ на свой вопрос, она вскинула голову, опалив его взглядом рыжих глаз.
-Ты пытаешься быть жестоким и подлым, хотя это не в твоей природе, - тихо сказала девушка, - ты одинок и тебе тягостно твоё одиночество. Ты пережил личный ад, тебе было очень тяжело. Тебя предавали и поступали с тобой подло…но даже сейчас свет и чистота все ещё в твоем сердце. Ты чище и благороднее многих из тех, кого видели мои глаза…
Гай молча смотрел на сарацинку, потрясенный тем, как глубоко она заглянула. Словно сунула руку в самые глубокие темницы его измученной души и вытащила клубок извивающихся червей и змей, точивший её изнутри. Словно поняв, как сильно зацепила его, девушка протянула ладошку и нежно погладила Гизборна по волосам.
-Не старайся быть хуже, чем ты на самом деле есть. Просто будь собой, мой господин…отпусти своих призраков и демонов. И ты поймешь, что есть не только ненависть и злоба людская, но и искренняя любовь и привязанность.
-Привязанность…- Гай смотрел на неё больными глазами. –Для меня нет привязанности…и нет любви…
Она едва успела встать с его колена, как он вскочил, отбросив ногой зазвеневший об пол кубок.
-Ты на самом деле глубоко смотришь, Лейла…- хрипло произнёс он. –Но тогда загляни в сердце и душу этого отродья! И скажи, какая судьба ждет его? И не ошибись, принцесса Аравийская, иначе я отдам тебя своим солдатам…а перед этим…
Он схватил девушку в объятия и прежде, чем она успела опомниться, жадно впился в её губы.
К вечеру разбойнику стало хуже. Он метался и бредил, звал кого-то, видимо, друзей. Пришедший по просьбе Лейлы Гизборн непонимающе уставился на девушку.
-Я- то тут чем могу помочь?
Она бросила на него усталый взгляд.
-Просто присядь и подержи его за руку. Мы не должны пренебрегать ничем, чтобы успокоить его. Однажды это помогло…
Гай был совершенно неуверен в том, что это поможет снова. Но видимо, какими-то фибрами души аутлоу уловил его присутствие и открыл глаза. Огромные, казавшиеся омутами на исхудалом, обтянутом исцарапанной кожей лице, они притягивали, сводили с ума, в них Гай словно видел себя маленького, беззащитного перед чужой ненавистью. Словно в каком-то безумном наитии он схватил руку врага, стиснув тонкие горячие пальцы, и ощутил ответное пожатие. Разбойник дышал хрипло, периодически срываясь на стоны и невнятные мольбы. Гай положил руку ему на грудь, поглаживая, как это делала днем раньше Амонет. И постепенно разбойник успокоился. Обе сарацинки метались как на пожаре, меняя воду, обкладывая пылающее тело юноши мокрыми тряпками, чтобы сбить жар. А Гай сидел, сам не свой от душевной боли, от всплывших горьких воспоминаний.
Было уже глубоко за полночь, когда жар спал, и измученные девушки повалились на свою подстилку. Гай не стал будить их. Не раздеваясь, он прилег на край разбойничьей постели и почти сразу же уснул. Сны его были тревожны и возвращали в прошлое. Вот он снова прибегает к матери, ища утешения, а натыкаясь лишь на страх и эгоизм. А вот сэр Эдмонд бросает его на копну сена, поудобнее перехватывая плеть. И снова эти жуткие глаза, холодные, безразличные глаза матери…